Грязный след метеорита

Войдя в кабинет, Арина вежливо произнесла:

– Добрый вечер… – и осеклась. На коленях у Миши сидела обогнавшая ее девушка и, приобняв его за шею, рукой перебирала его короткие волосы.

Раиса Петровна ответила на приветствие девушки:

– Здравствуйте, – и, улыбаясь, неловко отвела взгляд в сторону.

Миша с девицей промолчали. Мало того, дорогой ей человек вообще никак не отреагировал на ее появление. И, только немного смутившись, сделал несмелую попытку убрать девушку с колен, но та обняла его за шею еще сильнее. И Арина вдруг почувствовала какую-то неловкость и ненужность. Словно она оказалась в неподходящий момент в неподходящем месте.

– Раиса Петровна, меня попросили за девочками десятого класса присмотреть, – пересилив себя, произнесла ровным голосом Арина. – Я начало репетиции в зрительном зале подожду.

– Как хотите, – равнодушно ответила директор клуба, не снимая с лица противную улыбку-ухмылку.

Арина развернулась, чтобы выйти, и столкнулась с участковым. Павел Юрьевич доброжелательно поприветствовал девушку:

– Добрый вечер, Арина Владимировна, – но, не получив ответа, заметив неестественную бледность на лице девушки, заглянул в кабинет и, увидев причину расстройства девушки, грубо обратился к Мише:

– Я его на улице дожидаюсь, а он тут, словно в цветнике, млеет сидит. Поехали, нам пора, – и, не дожидаясь реакции окружающих на свои слова, быстро направился к выходу.

Весь вечер Арина не могла прийти в себя, засевшая в сердце заноза ревности мешала дышать и ясно думать. Она кое-как дождалась, когда закончится репетиция, и, отпустив девочек, быстро отправилась домой. Остаток вечера она ждала от Миши телефонного звонка, маялась, надеялась, что он сможет ей дать разумное объяснение по поводу этой девицы. Но тщетно, Миша не позвонил. Да и что тут объяснять, она видела все сама своими глазами. Все буквально валилось из рук, любое занятие было совершенно не в радость. Не спасло даже чтение, прочитав несколько страниц, она поняла, что вообще не помнит, о чем читала, и досадливо отбросила книгу в сторону, подошла к зеркалу и не узнала свое отражение – на нее смотрела девушка с ввалившимися больными глазами, с синим отливом губами и бледным лицом.

– Господи, какой ужас, – отходя от зеркала, пробормотала Арина. – Так, надо чем-то отвлечь себя… Но чем? – и ее вдруг осенила спасительная мысль: «Завтра выходной, поеду-ка я к тете Тане, а то так толком и не поговорила с ней. Да заодно, если повезет застать Ритку на работе, побеседую и с ней».

***

Арина, приехав в Орловское, первым делом отправилась к Ритке, поднялась на знакомое крыльцо центральной библиотеки и, открыв уже знакомую стеклянную дверь, вошла. Сегодня на ресепшене сидела Катя – молодая девушка в веснушками.

Увидев Арину, она радостно, словно старой знакомой, улыбнулась ей и, поприветствовав, поинтересовалась:

– Здравствуйте! Вы к Маргарите Павловне?

– Доброе утро, – в ответ улыбнулась Арина и спросила: – Она сегодня на месте?

– Да. Но только у них планерка идет, придется немножко подождать.

Арина кивнула головой и, оглянувшись, хотела присесть на тот самый диванчик, на котором не так давно Миша и Ритка приводили ее в чувство. Но заметила, как из-под лестницы, откуда-то сбоку, вынырнул рабочий Гоша Иванов, он, естественно, тоже узнал Арину, приветствуя ее, махнул головой и тут же поспешно стал подниматься по лестнице в музей.

– Откуда это он идет? – поинтересовалась Арина у девушки.

– А там у нас подсобка и запасный выход, – живо ответила Катя.

– А ваша подсобка закрывается на замок? – опять обратилась к девушке Арина.

– На ночь, конечно, закрывается, а днем постоянно открыта, потому что Гоша целый день туда-сюда снует, – ответила охотно Катя.

– Интересно, – задумчиво произнесла Арина, стараясь ухватить вдруг зародившуюся у нее в голове мысль. Но мысль вертелась, кружилась, путалась и никак не давала себя поймать. Девушка почувствовала беспричинное беспокойство, понимая, что, пока не ухватит мысль, не успокоится. Она наконец-то прошла к диванчику, села и…

«Грабли, – поймала наконец-то мысль Арина. – Грабли в голове Веры Кирилловны. Конечно же, это грабли из подсобки. А иначе откуда им еще взяться? Вот что не давало мне покоя: почему грабли? Преступник же не носит с собой в грабли в сумке… А потому что там, рядом с местом убийства Веры Кирилловны, есть дверь, ведущая в подсобку, и убийца воспользовался граблями, взяв их из подсобки. Тогда вопрос: кому помешала женщина, или она что-то знала? А может, что-то увидела?..»

Из бесконечных тупиковых вопросов Арину вывел Риткин голос:

– Арина, ты ко мне?

– Да, Рита, доброе утро. Если ты свободна, я хотела бы с тобой поговорить.

Ритка согласно кивнула головой, и они направились к лестнице, ведущей в музей.

– Чай будешь или кофе? – поинтересовалась Ритка и включила чайник.

– Не откажусь, и если можно, то чашечку кофе выпью.

– Так о чем ты со мной хотела поговорить? – пододвигая к Арине чашку с кофе, поинтересовалась Ритка.

– Рита, а как ты на Скалозубко вышла? Не сам же он тебя нашел с предложением рассказать на нашем семинаре о Челябинском метеорите?

– Ох, – вздохнула директор музея. – Ну… слушай.

Рассказ Ритки:

Со мной на одной площадке живет стоматолог Карина Олеговна Гвоздикова. Я всегда удивлялась: она такая молодая, хрупкая, а у нее такой взрослый сын. Кстати, она не замужем. И мы с ней как-то по-соседски сдружились.

Однажды она со мной поделилась историей рождения своего Олежки. Карина родила сына в шестнадцать лет.

Двадцать лет назад они с подругами в кафе праздновали шестнадцатилетие свой близкой подруги Оксаны. Рядом за столиком, сидели молодые люди и тоже что-то громко и весело отмечали. Парни немного выпили, осмелели и предложили девушкам с ними познакомиться. Ну а девушки были не против завязать новое знакомство со взрослыми парнями. Вот тогда-то Карина познакомилась со Степаном. Он пригласил ее после кафе к себе в комнату, которую снимал на пару с другом… И Карина со Степаном вместе провели ночь. Степан наутро уехал, и она о нем ничего не знала целый год. За целый год он ей ни разу не позвонил, хотя номер ее телефона у него был. Вскоре после исчезновения Степана Карина узнала, что беременна. Ее мама, мудрая женщина, не дала дочери сделать аборт. Так родился Олежка. Карина говорит, что почти четыре года спустя встретила Степана случайно в Новообске. Олежке тогда только исполнилось три года. Степан ее узнал, сам к ней подошел, и они поговорили как старые знакомые. Карина ему обмолвилась, что у нее есть сын. Но не решилась сказать, что это сын Степана. Ну а Скалозубко ее и не спросил, чей это сын. Тогда ему это, скорее всего, совсем не интересно было.

Олежка рос беспокойным мальчиком, он с самого детства постоянно попадал в какие-то истории, да к тому же был нечист на руку. Очень часто прихватывал то, что плохо лежало. Карина, как могла, защищала сына. Но в тринадцать лет он умудрился с базы отдыха «Марсианка» в районном поселке Орловское угнать снегоход. Карине большого труда стоило уговорить хозяина снегохода не подавать заявление в полицию. С этого момента сын был под тотальным контролем матери и больной бабушки. Какая уж тут личная жизнь, когда сын – словно запутанный клубок проблем?

И вот год назад, Олежке как раз исполнилось девятнадцать лет, Степан опять появился в Орловском. Карина столкнулась с ним в магазине. Он купил торт и напросился на чай. Карина согласилась напоить гостя чаем.

Мама у нее умерла два года назад, Олег обучался в Новообске, изредка радуя мать своим появлением.

Степану не составило труда понять, что Карина не замужем. О себе он рассказал, что всегда считал, что независимость – его единственное богатство. Вот обзаведусь чем-нибудь стоящим материальным, встану крепко на ноги – тогда и женюсь. Семья обязательно будет большая, и в доме будет много детского смеха. Но судьба распорядилась по-своему, взрослым мужчиной он переболел свинкой, и у него уже не могло быть детей. Карина расчувствовалась и решилась рассказать о сыне. Реакция Степана ее обескуражила. Он молча поднялся из-за стола и, не сказав ни слова, ушел.

– В тот же вечер, – продолжала рассказ Ритка, – я его встретила в кафе. Степана я знала по Боровиково, – пояснила она. – В тот вечер он был грустным, но причину своего невеселого настроения не стал объяснять. Зато, когда я его спросила о работе, от него информация посыпалась как из рога изобилия. Вот тогда-то я и узнала об осколке метеорита, и мы договорились, что в следующий свой приезд он привезет эту ценность в Орловское. Мы соберем людей на семинар, и он своим рассказом даст возможность присутствующим прикоснуться к посланнику космоса. Но все произошло не так быстро, как нам хотелось. Мы со Степаном повстречались в апреле, а вот на семинар он смог приехать только осенью. Что произошло за этот промежуток времени, мне позже рассказала Карина, – пояснила Ритка. – Степан познакомился с сыном. Олежка новость о том, что у него есть отец, воспринял почему-то в штыки. И в один из приездов Степана в Орловское угнал у новоиспеченного отца машину и разбил. На Олежку завели уголовное дело, и сейчас он под подпиской о невыезде.

– Да, невеселая история, – задумчиво проговорила Арина, выслушав внимательно рассказ директора музея. – Спасибо, Рита.

У Ритки веселой трелью разлился мобильный телефон. Арина засобиралась уходить, почувствовав, что может помешать работе Ритки. Ритка подняла трубку, в знак прощания помахала Арине рукой и, прикрыв ладонью телефон, прошептала ей:

– Забегай, провожать не буду.

Арина, выйдя из директорского кабинета, неспешно спускалась по лестнице на первый этаж.

«Так, что мы имеем? Олежка встретил отца без энтузиазма. Кроме того, он разбил машину Скалозубко. А может, и кража фрагмента метеорита – его рук дело? А убийство? Неужели парень пошел на убийство? А может, у него получилось все непреднамеренно?.. Нет, этого не может быть, Олежка не присутствовал на встрече с геологом. И что?..» – додумать она не успела, так как спустилась на первый этаж и увидела следующую картину.

Работники центральной библиотеки, свободные работники музея, рабочий Гоша Иванов собрались у большого телевизионного экрана, висевшего на стене. Транслировались «Новообские новости». С плазменного экрана молодая круглолицая девушка-корреспондент бойко рассказывала о смерти геолога Степана Скалозубко и, самое главное, об исчезновении осколка Челябинского метеорита. В конце своего выступления Анна Зайцева, именно так звали девушку, объявила, что она намерена провести собственное журналистское расследование, чтобы выйти на след пропавшего метеорита. Арина молча дослушала корреспондента до конца и незаметно вышла из здания на улицу.

***

– Аришка, ну наконец-то, – радостно встретила тетя Таня долгожданную племянницу. В последний приезд ей очень не понравился вид Арины. Да и сегодня, по правде сказать, она выглядела подавленной и больной. И чтобы не показать племяннице, что она заметила все ее горести, они ярко написаны на лице племянницы, правда, надо еще осторожно уточнить какие, тетушка нарочно приподнятым голосом разговаривала с Ариной: – А я с самого утра тебя в окно выглядывала, а тебя все нет и нет. Я опять начала волноваться, не случилось ли чего, – тараторила, не умолкая, пожилая женщина, радостно собирая на стол. – А ты чего не с Мишей-то приехала? Занят он, что ли?

– Занят, – невесело бросила Арина, украдкой тяжело вздохнула и отправилась мыть руки. Уж чего она больше всего сейчас не хотела, так это расспросов о Мише. Ей сегодня о нем говорить совсем не хотелось. При одном воспоминании о вчерашней картинке, где девица по-хозяйски сидела у Миши на коленях, ей становилось тошно, и заноза в сердце начинала предательски шевелиться.

– Поссорились, что ли? – не унималась тетя, беспокойно поглядывая на племянницу. Она всегда близко к сердцу принимала проблемы вначале маленькой девочки, а потом повзрослевшей девушки, но никогда не позволяла себе опускаться до назидательных нравоучений и дельных, как всегда кажется взрослым, советов, если об этом не просила сама племянница.

– Я с ним не ссорилась, – неохотно ответила Арина, возвращаясь и усаживаясь за аппетитный стол. Есть сегодня тетины вкусности совсем не хотелось. На душе было неуютно и холодно. Но разве это состояние можно передать словами? Да и зачем тетю расстраивать своими сердечными проблемами, у нее нездоровое сердце и давление.

– Ладно, дело молодое. В жизни всякое случается, разберетесь, – констатировала тетя Таня, пододвигая к Арине чашку душистого чая.

«Зря я, наверное, к тете приехала, – корила себя Арина, выпивая глоточек горячего напитка под пристальным обеспокоенным взглядом тети Тани. – Хотела немного забыться, а вижу, что не получается, да и тетя Таня начинает волноваться. Господи, какая-то я в последнее время непредусмотрительная. Отвяжись, плохая жизнь…»

***

Антон Сергеевич решил нанести визит Анатолию, брату Степана Скалозубко. До следователя дошла информация, что в день убийства геолога Анатолия видели в районном центре.

Поваленный забор вокруг когда-то добротного дома, а сейчас ветхой избушки, представлял жалкое зрелище. По всей ограде возвышался бурьян в человеческий рост, и о том, что здесь кто-то проживает, можно было догадаться только по узкой натоптанной тропинке, тянувшейся к крыльцу. За домом на круговинке, тщательно вытоптанной ногами хозяина, стоял трехногий стол и две деревянные скамеечки, приставленные к столу, с подгнившими ножками. Неподалеку расположилась небольшая, сложенная из кирпича печка, вся облупленная, с кособокой проржавевшей трубой. На краю печи сиротливо примостился закопченный чугунок, прикрытый грязной эмалированной крышкой. Кособокая, скрюченная клюка подпирала неплотно прикрывающуюся дверцу печки.

Следователь и участковый завернули за угол дома, именно оттуда доносились голоса Анатолия и его друга Алексея Каткова.

– Что, Анатолий, гуляешь? – поинтересовался Антон Сергеевич, внимательно окидывая взглядом друзей, сидевших за грязным столом, на котором вперемешку лежали небрежно ломаные куски хлеба, разрезанная луковица, стояло блюдце с еще не порезанным шматом сала.

– Горе у меня. Единственный брат, э-эх… сами знаете уже… Так вот, с дружком Алехой поминаем Степу. Хоть и не уважал он старшего брата, я ведь на семь минут раньше его родился, но я христианские заповеди чту. Раз его душа отделилась от бренного тела, надо помянуть, – печально произнес Анатолий и грязной заскорузлой рукой поднял граненую стопку с мутноватой жидкостью.

Следователь с усмешкой выслушал мужчину, не понимая, то ли на самом деле Анатолий переживает за брата, то ли это очередной повод напиться, и посоветовал:

– Анатолий, хватит комедию ломать, а то увезу тебя в район в обезьянник, там по-другому заговоришь.

– А что сразу в обезьянник? – возмутился мужчина, возвращая стопку на стол и громко высмаркиваясь в подол грязной рубахи.

– Да еще и над смертью брата глумишься, христианскими заповедями прикрываешься, бесстыдник, – пристыдил Антон Сергеевич Анатолия.

– А я что, я ничего, – сразу сник разъерепенившийся было мужчина. – Это я для красного словца, братец-то меня совсем забыл. Вот… хоть Леха подтвердит. А любил-то я его по-настоящему. Это в последнее время мы отдалились. А так что, брат же все-таки…

Друг Анатолия Алеха беспокойно заерзал на месте, отодвинулся вместе со скамейкой от стола и предложил:

– Толян, я, наверное, пойду, а то у тебя, я вижу, «сурьезный» разговор с представителями власти намечается, что я буду под ногами путаться?

Анатолий мутными злыми глазами смерил говорившего мужчину и приказал:

– Сидеть, – перевел взгляд на Антона Сергеевича и заносчиво добавил: – У меня от друга секретов нет. Задавайте свои вопросы, все, что знаю, выложу.

– До меня дошла информация, что в тот день, когда убили Степана, ты тоже находился в районе. Не поделишься информацией, что ты там делал? – поинтересовался следователь.

– Был, – выдохнул Анатолий. – Только о смерти брата я узнал, уже находясь в автобусе, когда ехал домой. Да я и вообще не знал, что он в районе. Видите, каков брат, приехал и даже весточку о своем прибытии не прислал, – еще раз бросил укор брату Анатолий. – А ездил я в налоговую, время же подходит налоги платить за двор, – Анатолий обвел неухоженную усадьбу рукой. – Какое-никакое, а все же имущество, вот и брал квитанцию на оплату.

– Допустим, – согласился следователь, до конца не доверяя словам Анатолия. – А где еще был, неужели все время просидел в налоговой службе?

– Да почти все время и просидел. Мне там еще предложили зарегистрироваться на сайте «Госуслуги», чтобы не выезжать к ним, а на месте квитанции распечатывать. А на кой ляд мне регистрироваться, если у меня даже компьютера нет? Я и отказался. Ну а перед автобусом забежал в магазин, взял бутылочку горячительного и закуски да домой поехал.

– А брата когда последний раз видел? – поинтересовался Павел Юрьевич, участковый, который до этого молча слушал объяснения Анатолия.

– Да… этак года два назад, – немного подумав, ответил Скалозубко. – Он тогда отчитал меня за то, что живу неправильно. Не понравилось ему, что я выпиваю. Отремонтировал мне холодильник, кстати, он до сих пор работает. У Степы руки золотые были. Это я с бытовой техникой на «вы», а он хоть что починить мог. Короче, сходил Степа в магазин, забил холодильник закуской, а на «беленькую» старшему брату не дал. Разве это по-людски? Вот мы с ним опять и рассорились. Так он и уехал, не дав брату ни копеечки, – тяжело вздохнул Анатолий.

– Ну, с тобой все ясно, – ответил следователь, разворачиваясь и собираясь уходить. И уже на ходу бросил: – А с пьянкой заканчивай, к добру она не приведет.

– Мы не пьем, мы поминаем, – парировал Анатолий, обрадовавшись, что мужчины наконец-то удалятся с его двора.

Павел Юрьевич хмыкнул и следом за следователем направился к покосившейся калитке.

***

Арина, вернувшись на вечернем автобусе от тети, не спеша шла домой. Она еще издали увидела машину Миши, стоящую возле ее двора. Сердце девушки бешено заколотилось, в глазах потемнело, но она быстро взяла себя в руки и, внешне не выказав волнения, продолжала неторопливым шагом идти к дому.

Заметив приближающуюся девушку, Миша уверенно вылез из автомобиля и направился ей навстречу. Арина поравнялась с мужчиной, отрешенно посмотрела на него, словно он был пустое место.

– Арина, давай поговорим. Ты обиделась, что ли? – поинтересовался Миша, заметив холодное безразличие в глазах девушки, так больно задевшее его самолюбие.

Но тут у Миши совершенно не вовремя стал беспрестанно трезвонить мобильник.

– Арина, ты ревнуешь, что ли? Не надо, это же Наташка… Я тебе все объясню…

Телефон не замолкал. Миша нервно вытащил гаджет из кармана, громко выругался: «Черт», – и ответил: «Да… Да я не слышал… Хорошо, сейчас буду».

Девушка, не останавливаясь, вошла в калитку и уверенно пошла к крыльцу. За своей спиной она услышала голос Миши:

– Арина… Я потом позвоню… – резко хлопнула автомобильная дверца, и машина тронулась с места и отъехала.

Миша приехал, но это обстоятельство нисколько не успокоило Арину. Поговорить им так и не удалось, и на душе стало еще гаже. Она вошла в дом, хотелось плакать, но слез совсем не было, застрявший в горле ком не давал свободно дышать, и она неторопливо разулась, сняла плащ, прошла в комнату и легла на постель, свернувшись клубочком, подтянув колени к самому подбородку, не заметила, как уснула.

***

Арина прошла по шумному школьному коридору второго этажа и спустилась в учительскую.

Учитель географии Владимир Иванович, меряя шагами учительскую, взволнованно рассуждал:

– Не мог такой огромный кусок метеорита находиться в личной коллекции Скалозубко. Это же достояние ученых, его должны были с пристрастием изучать, такой осколок несет в себе массу информации. Мне кажется, что-то тут не чисто, незаконно он завладел таким массивным осколком, поэтому его и убили.

– Ну, ты, как всегда, преувеличиваешь, Владимир Иванович, – ответила ему жена Зоя Карловна, учитель математики с немецкой внешностью, приподняв очки на лоб, оставив ученическую тетрадь, испещренную красным стержнем, в покое. – А, по-твоему, убивать из-за камня, пусть даже и космического, – это законно? Убийство могло произойти из-за банальной кражи. Другое дело, что Степан, возможно, не захотел добровольно отдать камешек кому-то, возможно, преступнику, вот и поплатился жизнью.

Географ надменно хмыкнул, изучая лицо жены, словно видел его впервые.

– А вы бы, Зоя Карловна, отдали такую ценность добровольно? Это же, это же… Тут дело даже не в денежных купюрах… – и, заметив входящую в учительскую Арину, тут же переключился на нее: – Арина Владимировна, вы, так сказать, участница тех событий. Что там говорят по поводу пропавшего осколка метеорита, ну и убийства, конечно?

– Знаете, я ведь ничего не видела, просто находилась поблизости, поэтому прохожу по делу как свидетель, – неохотно ответила девушка, наливая себе чашечку кофе.

– Да, жалко Степана. Вот ведь жизнь какая непредсказуемая штука, – тихо произнесла Любовь Ивановна, учительница начальных классов, молча слушавшая разговор. – Нас все материальные ценности интересуют, а вот переживать по поводу гибели человека как-то по-настоящему разучились.

Владимир Иванович отошел к окну и нервно ответил:

– Любите вы утрировать, Любовь Ивановна. У него родной брат имеется, вот пусть он и переживает, ну а мы, конечно же, сочувствующие чужому горю.

Любовь Ивановна вздохнула.

– А что брат? Было время, когда он свою жизнь практически под планы брата поменял. Но со временем ожесточился, отдалился, обиделся на судьбу, и вот результат – человек на краю пагубной страсти.

Арина подсела с обратной стороны стола к Любови Ивановне и спросила:

– А какие они были, братья Скалозубко?

– Да ничем примечательным не выделялись среди сверстников. Правда, когда учились в школе, Анатолий-то посообразительнее был. Степа всегда математику у него списывал. Они могли бы вместе поступить в любой новообский техникум или вуз. Но, к несчастью, у них умерла мать, и Анатолий на правах старшего брата, таковым он себя считал, остался в селе. Он дал возможность получить профессию Степану, ту, о которой тот мечтал. На стипендию-то не проживешь. Вот Анатолий и зарабатывал в селе, трудясь механизатором, чтобы брата выучить. «Пусть хоть один из нас в люди выбьется», – любил повторять старший брат. И выбился. Только отдалился от брата, – продолжала рассказывать Любовь Ивановна. – Разве Анатолию не обидно?

В учительской повисло молчание. И что тут можно было прокомментировать?

***

За окном совсем стемнело. Слышно было, что к вечеру разыгрался ветер, срывая с деревьев последние желтые листья, их шуршащая «лебединая песня» напоминала о приближающейся зиме. На душе у Арины было неспокойно, заниматься абсолютно ничем не хотелось. Девушка попробовала читать, но смысл прочитанной страницы запутался в сторонних мыслях. Возле дома плавно остановилась машина. Арина вскочила с кресла и осторожно выглянула в окно, но сгустившиеся сумерки, тяжелые и тягучие, не дали разглядеть припозднившегося гостя. Потревоженные вначале гулом автомобиля, а потом и резким звуком захлопнувшейся дверцы собаки, словно устроив перекличку, стали взахлеб брехать, предупреждая хозяев о возможном госте. Ветер потоками проникал через старые оконные рамы, и Арина, поежившись, отошла от окна, накинула на плечи палантин и пошла на кухню.

«Наверное, Миша приехал. А я так устала, что нет сил выяснять отношения или вникать в его объяснения. Да и видеть мне его сегодня что-то не хочется», – подумала невесело она, прислушиваясь к шагам в сенях.

Но шаги были незнакомые, неуверенные, да к тому же постукивание каблучков очень напоминало женскую поступь. В дверь тихонько поскреблись.

– Можно? – на пороге появилась молодая девушка невысокого роста, круглолицая, пышные волосы собраны в небрежный хвостик. Девушка была одета по-походному: в джинсах и объемном пуловере, на шее вальяжно повязан шифоновый шарфик.

Арина сразу узнала девушку с телевизионного экрана центральной библиотеки, где та рассказывала в «Новообских новостях» о смерти геолога и пропаже осколка метеорита, и, опешив, застыла в нерешительности, не ответив девушке.

– Добрый вечер, Арина. Не удивляйтесь, пожалуйста, мне ваш адрес дала Маргарита Павловна, – уверенно произнесла девушка, внимательно настойчивым профессиональным взглядом изучая Арину.

– Могла бы хоть позвонить, предупредить, – буркнула Арина с обидой в голосе на подругу, поправляя растрепавшиеся волосы.

– Вы не обижайтесь на Маргариту Павловну, это я ее попросила вам о моем визите не говорить, – уверенно пояснила телевизионный корреспондент. – Я Анна Зайцева, веду независимое расследование в связи с пропажей осколка метеорита. Вот моя визитка, возьмите, пожалуйста.