Грязный след метеорита

Первой на беседу попросилась женщина с ресепшена, сославшись на плохое самочувствие.

– Нина Борисовна, это же вы обнаружили тело Скалозубко Степана Аркадьевича? – задал вопрос в лоб следователь, как только та несмело опустилась на стул напротив Антона Сергеевича.

Женщина быстро полезла в карман джемпера ужасного болотного цвета за валидолом и, достав одну таблетку, положила под язык.

– Понимаете, за геологом пришла машина из администрации от главы района. А он, ну, то есть Степан Аркадьевич, все не спускается со второго этажа из музея и не спускается. Меня попросили его поторопить. Я пошла в кабинет к Маргарите Павловне, его там тоже нет, заглянула в выставочный зал, а там… Мне сразу стало плохо, в глазах потемнело, сердце схватило, и ноги стали словно ватные…

– Это понятно, Нина Борисовна, – прервал рассказ о болезненном состоянии женщины Антон Сергеевич. – А вот пока вы сидели на ресепшене, может, заметили, кто-нибудь со второго этажа спускался с объемным свертком или тяжелой сумкой?

– Да кто же его знает? – ответила быстро Нина Борисовна. – У меня сегодня с самого утра голова болит, наверное, погода меняться будет, давление подскочило…

– Все это хорошо, – раздражаясь, перебил женщину следователь. – Ну, то есть я вам сочувствую, но давайте ближе к делу.

– Никого я не видела, – поджала обиженно губки Нина Борисовна. – Разве что Гоша с ведром спускался, ну а так больше… Нет. Не знаю.

– А Гоша – это кто? – живо поинтересовался Антон Сергеевич.

– Так это наш рабочий, Георгий Иванов, мебель нам чинит, за порядком в помещении следит, за отоплением.

Следователь пододвинул к женщине протокол и пояснил:

– Пишите: «С моих слов записано верно». Ставьте свою подпись и число. До конца следствия из районного поселка не отлучайтесь.

Нина Борисовна неуверенно вышла из кабинета, следом выглянул следователь и попросил:

– Арина Владимировна, проводите, пожалуйста, женщину на первый этаж и пригласите Георгия Иванова.

Георгий нерешительно потоптался у двери, не решаясь пройти к столу следователя. Антон Сергеевич кивком пригласил свидетеля присесть на стул и приступил к опросу:

– Георгий, как давно вы работаете в данном учреждении рабочим? – поинтересовался следователь у молодого мужчины, как только он сел за стол напротив него.

– Да полгода уже есть, кажется, – спокойно ответил Гоша.

– А до этого вы где работали?

– Нигде. У меня была серьезная травма головы, я очень долго лежал в больнице, затем оформился на инвалидность, переехал из Новообска в Орловское, и мне подвернулась эта работа. А что, работать можно, голову сильно не напрягаю, так, что попросят выполнить по хозяйству, выполняю.

– А где вы находились во время убийства Скалозубко? – поинтересовался следователь, пристально вглядываясь в голубые глаза Георгия. Глаза у мужчины были затуманены то ли от расстройства, то ли от недомогания.

– Так, когда все поднялись наверх, я в соседнем зале отопление чинил. Там труба подтекать стала, я ее холодной сваркой замазывал. Пока возился, треть ведра воды набежало, да еще пол залило. Я пол протер и воду из ведра на улицу вынес, когда поднимался по лестнице, возвращаясь назад, слышу наверху крики: «Скорую, вызовите скорую». Думал, кому-то плохо стало. Поднялся на второй этаж, а тут такое…

– Ну, ясно, – подытожил следователь и распрощался с Гошей.

В кабинет плавно вплыла пышная женщина с ярко накрашенными губами, благоухая резкими духами. Антон Сергеевич, отвернувшись, поморщился и попросил:

– Не закрывайте, пожалуйста, дверь, что-то душно становится.

– Я Вера Кирилловна Старцева, работаю методистом в районном Доме культуры, – затараторила с порога женщина, распахнув по просьбе следователя дверь.

– Вера Кирилловна, а вы что-нибудь странное заметили или, может быть, видели, что произошло в выставочном зале «Орловский район сегодня»?

– О-о-о, нет, что вы, – театрально ответила методист. Следователь усмехнулся, продолжая заполнять протокол. – Я поднялась вместе со всеми на второй этаж в музей, думала, может быть, еще что-нибудь интересное увижу или услышу. Но когда поняла, что Степан Аркадьевич действительно торопится на мероприятие в Дом культуры, решила тоже удалиться. Я уже стала спускаться по лестнице на первый этаж, меня обогнал рабочий музея, внизу на ресепшене стоял водитель главы администрации Володя. Нины Борисовны на месте не было. Я спустилась вниз, поговорила какое-то время с Володей. Потом, слышу, Маргарита Павловна кричит, скорую просит вызвать, ну, я и вернулась посмотреть, что же случилось.

– Так, водитель Володя, говорите. И куда же делся Володя? – сразу же уцепился за новую деталь Антон Сергеевич.

– Так, как только Маргарита Павловна закричала, он поспешил удалиться.

В открытую дверь заглянул криминалист Василий.

– Антон Сергеевич, ну что я могу сказать. У покойного черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью, полученная при падении в результате удара об угол витрины.

– Несчастный случай? Подскользнулся? – с надеждой в голосе поинтересовался Антон Сергеевич.

– Да нет, боюсь вас разочаровать, но это не несчастный случай. Хочу заметить, что его падение ускорили.

– Не понял. Это как? – заинтересовался следователь, на время забыв о присутствии Веры Кирилловны.

– У него на лице прижизненная гематома, кстати, на правой стороне лица, – пояснил криминалист.

– Это что же значит? Бил левша? – удивился Антон Сергеевич, нервно крутя авторучку пальцами.

– Получается, что левша. Да, и еще. Осколок метеорита исчез, его нигде нет. А холщовая ткань, в которую он был завернут, валялась рядом с телом.

– Да-а-а-а, Вася, это уже интересно, кому же понадобился этот «булыжник»?

– «Булыжник»? – усмехнулся Василий. – А вы знаете, какова коммерческая цена этого камешка? Пятьсот рублей за один грамм, а тут, говорят, целых пять кило было. Вот и посчитайте.

Антон Сергеевич от полученной информации присвистнул.

Вера Кирилловна, осторожно кашлянув в носовой платочек, напомнила о себе, беспокойно поерзала на стуле.

– Я могу быть свободна? – поинтересовалась женщина с хрипотцой в голосе после кашля.

– Да, протокол подписывайте и пока можете быть свободны.

Женщина, отложив авторучку, плавно вышла из кабинета, а Антон Сергеевич приоткрыл окно и задержался возле него, вдыхая свежий воздух. От дурманящего запаха духов Веры Кирилловны подташнивало.

В дверь несмело заглянул мужчина и, не решаясь переступить порог, застыл на месте, но тут же осмелел.

– Извините, можно войти? – поинтересовался интеллигентный человек с массивным портфелем в руках.

– Проходите, – ответил следователь, возвращаясь за стол и доставая чистый бланк протокола. – Итак, фамилия, имя, отчество, место работы, – официально затребовал информацию Антон Сергеевич. У него из головы не выходил метеорит, мысли клубились вокруг булыжника: «Как же можно было незаметно вынести из учреждения такой огромный камень?»

– Сидоров Семен Семенович, руководитель культурного отдела комплексного центра социального обеспечения населения, – представился мужчина. Авторучка следователя повисла над чистым бланком протокола.

– Не так быстро, – попросил Антон Сергеевич и принялся машинально водить ручкой по листу бумаги. – Социального… так, дальше что?

– Со-циаль-но-го обес-пе-че-ния на-се-ле-ния, – произнес по слогам Сидоров, достал из кармана пиджака клетчатый платок и вытер вспотевшие залысины.

Арина, задумавшись, стояла в коридоре под дверью кабинета директора музея. Она вспоминала до мельчайших подробностей, как накануне смерти геолога беседовала с Риткой. И не могла понять, в какую минуту отвлеклась, выпустив из поля зрения вышедшего Скалозубко. Она специально встала таким образом, чтобы, разговаривая с Риткой, видеть не только кабинет, но и узкий коридор, и все равно проглядела. Из невеселых раздумий Арину вывел громко затрезвонивший мобильник. Звонила тетя Таня.

– Аришка, ты где потерялась? Мы с Мишей уже отобедали, а тебя все нет.

– Не переживайте. Я задержусь в музее, потом все объясню.

– Так, может, Миша за тобой подъедет, свозит тебя пообедать и если надо, то вернет обратно? – предложила тетя.

– Нет, пока не надо, – отбивалась от тетиной настойчивой заботы Арина. – А что, Миша уже освободился?

– Да, освободился. Тебя вот дожидается.

– Хорошо, я сама вам потом перезвоню.

Пока Арина разговаривала по телефону, следователь проводил из кабинета интеллигентного мужчину и, видя, что Арина занята, сам пригласил конопатую девушку Катю. Арина отключила мобильник, вдруг почувствовала страшную жажду и решила спуститься по лестнице на первый этаж в поисках живительной влаги. Еще не успев спуститься до конца, она отметила, что возле двери по-прежнему стоял полицейский и безразлично смотрел в телевизор, по которому шла незатейливая передача про животных. Арина оторвала взгляд от хранителя порядка и перевела его на стеклянную дверь, через нее было видно, что на крыльцо быстро поднимается интеллигентный мужчина, который совсем недавно покинул здание.

Интеллигент буквально вломился в дверь и тут же наткнулся на полицейского. Страж порядка преградил ворвавшемуся мужчине дорогу.

– Убили, ее убили, – и стал оседать на пол. Полицейский успел подхватить мужчину, умело пристроил его на кожаный диванчик, стоявший возле двери, и настойчивым и повелительным голосом обратился к остолбеневшей Арине:

– Вы не могли бы пригласить Антона Сергеевича? – и чуть мягче добавил: – А то я не имею права покинуть пост.

– Да, да, конечно, – Арина тут же пришла в себя и бегом бросилась на второй этаж. За своей спиной она услышала крик полицейского:

– Воды, принесите кто-нибудь воды.

Арина легко, без стука и предупреждения просто влетела в кабинет Антона Сергеевича.

– Что случилось? Что там за шум? – спросил обеспокоенно следователь, вставая из-за стола, и встретился с испуганными, широко распахнутыми глазами Арины.

– По-моему, там еще кого-то убили, – на одном дыхании выпалила она.

Антон Сергеевич не стал вдаваться в подробности и молча направился к выходу. Он всегда придерживался мнения: лучше один раз увидеть, чем три раза услышать. Катя не стала оставаться одна в кабинете и засеменила следом за Антоном Сергеевичем, едва не наступая ему на пятки. Когда все трое – следователь, Катя и Арина – спустились вниз, Семен Семенович по-прежнему тяжело дышал и ему трудно было говорить. Единственными, что он мог вымолвить, были слова:

– Там, за зданием. Сами все увидите.

– С поста не уходить, – скомандовал следователь и направился к выходу.

Ритка, присев на краешек дивана рядом с мужчиной, держала полный стакан воды. Арина молча взяла из рук директора музея стакан, залпом отпила полстакана воды и, не выпуская из рук долгожданный стакан, следом за Антоном Сергеевичем выскочила на улицу. То, что она увидела, повергло девушку в шок. У стены здания безжизненно расплылось тело Веры Кирилловны. В ее голову были водружены грабли с короткой ручкой, зубцы от граблей плотно засели в черепе женщины. Глаза ее смотрели безжизненно, рот был приоткрыт, все лицо избороздили кровавые ручейки.

Арина разом почувствовала одновременную слабость в руках и ногах, выпустила стакан с водой из рук, и он, упав на асфальт, громко стукнулся, разлетаясь на тысячи мелких осколков, забрызгивая ноги девушки грязными капельками воды, отскочившими от пыльного асфальта. Арина успела заметить, как солнце обрадовалось стеклянным осколкам, весело отразилось и заиграло в них, раздражая девушке глаза.

Антон Сергеевич стоял к Арине спиной и разговаривл по телефону, услышал неожиданный резкий звук разбившегося стекла, вздрогнул, резко обернулся и, отстранив трубку, заорал на девушку:

– А ты чего здесь делаешь? Быстро убирайся отсюда.

Арина почувствовала еще большую слабость, у нее все поплыло перед глазами. Девушка стала оседать и успела опереться рукой о стену здания. Последним, что она запомнила, был Миша, бежавший ей навстречу. И прежде чем отключиться, девушка безразлично подумала: «А как он здесь очутился? Он же у тети сидит».

Арина почувствовала резкий, щекочущий ноздри запах нашатырного спирта и медленно открыла глаза. Она полулежала на том самом диванчике, на котором недавно сидел интеллигентный Семен Семенович. Ритка настырно продолжала тыкать девушке в нос ватный тампон, смоченный нашатырным спиртом.

– Господи, да отстань же ты, – вяло проговорила Арина, но резко оттолкнула Риткину руку. Ватный тампон выскочил у нее из пальцев, и прилетел дежурившему у дверей полицейскому в нос, и, отскочив от него, шариком покатился по гладкому полу фойе.

– Вот сделай доброе дело, – проворчала Ритка, поднимаясь с дивана и отходя в сторону.

Молодой лейтенант неожиданно стал беспрестанно чихать, вытирая выступившие от терпкого запаха нашатыря слезы.

– Вот-вот, так тебе и надо, – обратился к полицейскому Антон Сергеевич. – Может, взбодришься немного. Было же сказано: никого без разрешения не выпускать. Нет… проворонил барышню. А если бы у нее от увиденного сердце не выдержало и она упала бы замертво? С кого потом спрос был бы?

Миша с озабоченным лицом сидел рядом с Ариной и нежно держал ее за руку. Антон Сергеевич, заметив, что девушка окончательно очнулась, нарочито сердито проговорил:

– Ну, Арина Владимировна, ты даешь. Некому тебя, видно, в детстве пороть было. Лезешь, не спросясь, куда не надо, вот и результат.

И, обратившись к Мише, безапелляционно скомандовал:

– Забирай отсюда свою королеву, завтра приеду в Боровиково, тогда побеседую с ней.

Арине показался обидным тон следователя, о ней говорили, словно ее не было рядом. Но девушка переборола обиду и с надеждой поинтересовалась:

– А что Вера Кирилловна?

– Нет, вы посмотрите на нее, не успела очнуться – опять за свое, – возмутился Антон Сергеевич и удрученно добавил: – Нет больше Веры Кирилловны. Криминалист с ней работает, – и уже всерьез разгневавшись, не попрощавшись, вышел на улицу.

***

Автомобиль, оставляя после себя бегущие по дороге пыльные змейки, остановился возле ворот тети Тани. Арина медленно вышла из машины и сразу увидела прытко выскочившую из калитки тетю, спешившую встречать племянницу. И тут же попала в объятья пожилой женщины.

– Аришка, ты меня до инфаркта доведешь, – проговорила тетя, беспокойно окидывая взглядом племянницу. – Пойдем, покормлю тебя. Голодная целый день просидела, вот и ослабла совсем.

– Тетя Таня, не надо меня кормить. Я ничего не хочу. Мы просто заехали сказать, что у меня все нормально. Я хочу побыстрее добраться до дома и… действительно отдохнуть, – устало проговорила Арина. Каждое слово ей давалось с большим трудом, от пережитого волнения заплетался язык.

– Что-то подобное я и предполагала услышать, – пробурчала женщина и обратилась к Мише: – Я там сумку с продуктами приготовила. Вон, возле калитки стоит, забери.

Всю дорогу до дома ехали молча. Миша не мучил девушку расспросами, понимая, что ей не хочется заново переживать ужасные события. А Арине было совсем не до Миши, выехать на рядовой семинар и оказаться в самой гуще криминальных событий – это уже перебор.

Только когда Арина вошла в свой дом и, раздевшись, устало опустилась в кресло, она тихо стала рассуждать:

– Мне показалось, что за один день я прожила целую жизнь. Но только это не моя жизнь, а чужая, и она мне совершенно не подходит. Я словно залезла в чужую кожу и почувствовала боль, утрату, разочарование… Да, вот тут-то как нельзя кстати подходят тетины слова: отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая…

– Арина, хватит хандрить, – посоветовал Миша, немного грубо оборвав нытье Арины, и уже мягче добавил: – Ложись отдыхай. А я Иришку проведаю и вернусь.

Только за Мишей закрылась дверь, Арина ощутила, как ее тело налилось свинцовой тяжестью, она из кресла перебралась на кровать и провалилась в тяжелый сон без сновидений.

Девушка, словно от толчка в бок, осторожно и медленно приоткрыла глаза. В ее потертом кресле сидела Клавдия Захаровна с вязанием в руках и о чем-то беспокойно думала. Что женщина беспокойно и сосредоточенно думала, Арина угадала по ее быстро шевелившимся без звука губам. Но тут же пронеслась другая мысль: «А может быть, она просто петли считает на спицах?» По дому плыл ароматный запах супчика с лапшой, сваренного на домашнем курином бульоне. На тумбочке в трехлитровой банке стоял большой букет игольчатых георгинов.

Арина, вдоволь налюбовавшись цветами, с сожалением спросила свою бывшую хозяйку, у которой беззаботно прожила какое-то время, пока ремонтировали школьную квартиру:

– Зачем вы такую красоту срезали? Сколько они в банке смогут простоять: дня два, три?

– В ночь заморозки обещают, – ответила спокойно женщина, внезапно отрываясь от работы, вязальные спицы застыли на месте. – Так вот, цветы в банке два или три дня простоят, а может, и поболее. А на улице-то до завтрашнего утра не доживут, – пояснила женщина, откладывая незаконченное вязание и направляясь молча на кухню. Уже оттуда Клавдия Захаровна прокричала, громыхая фарфоровыми тарелками:

– Давай, подтягивайся к столу, а то супчик совсем остынет.

Арина неторопливо поднялась, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Но, как ни странно, голова не болела и противная тошнота, которая преследовала ее всю дорогу от поселка до дома, отступила.

Суп действительно получился замечательный, Клавдия Захаровна всегда отменно готовила, а сегодня девушке показалось, что она превзошла себя.

– Арина, Миша просил передать, что в район участкового повез, дело там какое-то срочное образовалось. Он заходил, но будить тебя не стал, уж больно сладко ты спала, – пояснила Клавдия Захаровна, как только девушка с аппетитом справилась с супом. И без перехода осторожно поинтересовалась:

– Так, значит, убили Степу Скалозубко?

Арина молча кивнула головой, отхлебывая горячий чай без сахара, и, вдруг вспомнив, спокойно произнесла:

– Тетя Таня там мне сумку с продуктами передала, а я ее, видно, у Миши в машине оставила.

– Да передал мне Миша твою сумку и попросил, чтобы я продукты в холодильник прибрала. Уж извини, похозяйничала я у тебя малость.

– Ой, что вы, Клавдия Захаровна, спасибо вам большое. А то я с этими событиями совсем рассеянная стала, – и, немного подумав, поинтересовалась: – Да, кстати, а вы хорошо знали родителей Степана Аркадьевича? Говорят, что они в Боровиково жили?

– Я и Анатолия Аркадьевича хорошо знаю, – усмехнулась женщина. – Он в соседнем переулке живет. Да ты его видела, он как-то ко мне приходил, сто рублей на опохмелку просил.

– Так это брат Скалозубко? – искренне удивилась Арина, вспомнив светловолосого худощавого мужчину, и добавила: – Они внешне совсем не похожи друг на друга.

– Я тебе больше скажу: они двойняшки. Надя, мать пацанов, женщина хорошая, работящая была. Так вот, только умерла рано, мальчишки как раз школу закончили, так мы ее всем селом хоронили, родственников-то у них больше нет. Да-а-а… – задумалась женщина и, встрепенувшись, неспешно рассказала все, что знала о семье Скалозубко.

Рассказ Клавдии Захаровны:

Надя – доброжелательная, общительная, словоохотливая болтушка, ее всегда можно было видеть в приподнятом настроении, казалось, она совсем не умеет грустить. Девушка звезд с неба не хватала и, закончив восьмилетку, уехала в Новообск и выучилась там на повара. Познакомилась с красивым заботливым парнем Аркадием Скалозубко. Он сам с Украины, откуда-то из-под Житомира. Жили они нормально, Надя родила двоих замечательных мальчишек, двойняшек, возвращаться в село в планы у них не входило. Мать Нади жила недалеко от меня, в соседнем переулке, и как-то у нее случился инсульт, ее парализовало, и она обезножила совсем. Вот тут-то и пришлось Надежде со всей своей семьей вернуться назад, за матерью-то ухаживать надо. Я помню, она мне как-то жаловалась, что Аркадий не хотел из города уезжать, но она настояла, и он уступил. Все было вначале хорошо. Надя в селе сразу же устроилась в совхозную столовую поваром. И все было, по крайней мере, внешне, хорошо. Но прошло некоторое время, Аркадий стал злоупотреблять алкоголем, какая уж тому причина была, не знаю, врать не стану… На уборку урожая к нам в Боровиково тьма мужиков-шоферов ежегодно приезжала из других районов. Шефская помощь, так сказать… Ну, вот, все мужики, естественно, в столовой питались. Один с Надей пошутит, другой комплимент отвесит, третий просто подмигнет, и все это на глазах у мужа. Он ведь тоже водителем работал и в этой самой столовой обедал.

Мочи у него не было смотреть на это форменное безобразие, когда на каждую шутку приезжих Надя растягивала маленькие пухлые губы в улыбке. Аркадий дома, не стесняясь сыновей, стал закатывать сцены ревности, дошел до того, что руку на нее поднимать стал. Я сама ее как-то видела с черным синяком под глазом. Она все терпела, прощала ему. Обиды, казалось, на мужа не держала, на расспросы людей отвечала шуткой: «Бьет – значит, любит». Но а когда Аркадий совсем слетел с катушек и стал безбожно пороть мальчишек за мелкие провинности, не вытерпела и выгнала мужа. Он еще долго ходил за ней, просил простить его, а однажды, выпив лишка, со злости даже расхлестал в доме окно. Но Надя, к удивлению односельчан, проявила твердость характера, не простила мужа… Говорят, что он назад к себе в Житомир вернулся… Не знаю, правда это или нет, но только в село Скалозубко больше не приезжал.

А Надя через несколько лет сошлась с Иваном Семеновым, местным мужчиной, вдовцом. Иван рукастый был, да еще заядлый рыбак. Жили они хорошо. Но как-то на зимней рыбалке провалился Иван под лед. Мужики его, конечно, вытащили, привезли домой. Он сильно простыл, в больницу вовремя не поехал, результат – туберкулез. Когда он умер, мальчишки уже в старших классах учились. Надя-то, видно, заразилась от него, не прошло и двух лет после смерти Ивана, как и ее не стало. Остались парни одни. Степан-то после окончания школы в Новообск подался, мечта у него была – геологом стать. Так молодец, выучился и человеком стал. Анатолий остался в селе, механизатором работал. Как-то раз осенью закончили мужики уборку, ну и хорошо отметили это дело. Анатолий заснул в кабине комбайна, зачем он туда полез, может, черти его подтолкнули, а когда проснулся, не сообразив, где находится, вышел из кабины комбайна как из двери дома. Высота-то вон какая, неудачно упал, переломал ребра, они ему в легкое вошли. Мужики его вовремя в больницу доставили, а то бы кровью истек. Так и живет сейчас в селе один, да еще практически каждый день пьет горькую со своим другом Алексеем Катковым.

– А Степан часто в Боровиково приезжал? – поинтересовалась Арина, выслушав невеселый рассказ Клавдии Захаровны.

– Пока учился в Новообске, приезжал часто, потом все реже и реже стал навещать брата, – Клавдия Захаровна нахмурила брови, призадумалась, вспоминая. – А в последний раз, по-моему, года два назад был.

Женщины помолчали, каждая из них думала о превратностях судьбы, возникающих на пути каждого человека.

Клавдия Захаровна первой встрепенулась и, видя, что Арина совсем пришла в себя, заторопилась домой, сославшись на неотложные дела. Сегодня из леса домой муж на побывку должен прийти, так надо баньку истопить. Арина, проводив женщину, долго еще думала о судьбе братьев-двойняшек.

***

– Арина Владимировна, зайдите ко мне в кабинет, – попросила Лариса Петровна, заглядывая в учительскую.

Девушка прошла по шумному коридору, на ходу здороваясь с детьми, и вошла в кабинет директора школы.

– Значит, так, – без предисловий констатировала директор школы, – с сегодняшнего дня временно назначаю вас классным руководителем десятого класса.

– А что случилось? – беспокойно поинтересовалась Арина.

– Лилия Николаевна сломала ногу, неизвестно, сколько просидит на больничном. А класс сложный, без присмотра никак оставлять нельзя. Да, кстати, у девушек десятого класса сегодня вечером в сельском Доме культуры репетиция, сходите с ними, проследите, чтобы вовремя домой отправились. А то Раиса Петровна, директор Дома культуры, жаловалась, что ей надо после репетиции домой убегать, а она как обычно школьниц по домам выпроводить не может.

– Хорошо, Лариса Петровна, схожу и прослежу, – согласилась девушка и покинула кабинет директора.

Арина заранее отправилась в клуб, так коротко называли сельчане свой Дом культуры, чтобы поближе познакомиться с Раисой Петровной.

«Так общаться будет легче», – решила для себя девушка.

Подходя к двухэтажному зданию Дома культуры, она еще издали увидела машину Миши, стоящую неподалеку от двери клуба.

Арина радостно прибавила шаг, предвкушая встречу с любимым человеком. Она его не видела со вчерашнего дня и уже соскучилась. Дверь в кабинет Раисы Петровны была приоткрыта, девушка слышала, что она что-то рассказывала и задорно смеялась. Из зрительного зала вышла незнакомая девушка, высокая, стройная, с распущенными по плечам русыми волосами, и, опережая Арину, направилась в кабинет директора клуба. Арина решила заглянуть в зрительный зал, может, уже кто-то из девушек-десятиклассниц пришел, но зал был пуст, и она решительно направилась к Раисе Петровне.