Войти
Текст
отзывы: 0 | рейтинг: 0
На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть третья
Вадим Барташ
Роман этот насыщен героями и событиями. В нём присутствует всё! И любовь, в том числе не разделённая, и война, и преданная и жертвенная дружба, и исполнение долга перед Отечеством, причём чего бы это не стоило! А всё потому, что этот роман про жизнь. И этот роман про целую эпоху. Он про Россию начала XX века.
Вадим Барташ
На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть третья
Предисловие
Евразия всегда являлась одним из самых неизведанных регионов планеты и была как бы тёмным пятном на глобусе. Воспринималась она, как terra incognita, то есть её считали загадочной землёй. Дикой, холодной. Ни дорог в ней, ни городов, ни возделываемых полей. Вокруг только непроходимые леса, да болота. И кто бы мог подумать, что ещё в Средневековье, на просторах, обозначавшихся на картах Тартарией, вдруг возникнет империя?! Но она появилась. И появилась неожиданно, вопреки всему, и вспыхнув как сверхновая звезда на небе.
А зажёг эту звезду народ, первоначально называвшийся русичами! Вы спросите: а кто были эти русичи? И почему позже они превратились в русских?
Это был особый народ. Народ большой, один из самых больших в Европе. И в начале его формирования основу этого народа составили не только восточные славяне. В него вливались частично и финно-угры, и тюрки, и кавказцы, и даже некоторые монгольские племена.
А на позднем этапе формирования русского народа, в него влилось и не мало эмигрантов из Центральной и Западной Европы, и из отдалённейших уголков Азии. Это можно проследить по фамилиям дворянских родов. Общие интересы и огромные просторы Евразии сплотили их всех.
И вот на этой основе и сформировалось мощное государство.
В XVIII веке ставшее Российской империей.
Глава первая
Любой читатель может задаться закономерным вопросом: а почему эта книга получила название «Тринадцатый год»? Постараюсь на этот вопрос ответить.
Это был год особенный. Он стал неким водоразделом. Вообще, это не только моё мнение, но и мнение философов и общественных деятелей того времени, которые утверждали: последним годом XIX века можно считать всё-таки 1913 год, и XX век по-настоящему начался отнюдь не с 1 января 1901 года, хотя формально по календарю так и считалось…
А его началом послужили трагические события на Балканах, когда прозвучали выстрелы в Сараево и произошло убийство эрцгерцога Фердинада и его супруги.
Но эти роковые выстрелы прозвучат позже, только уже в следующем, четырнадцатом году…
А пока же…
Было лето. Жаркое лето тринадцатого года.
И поэтому мы с вами по сути окунаемся ещё в XIXвек.
И не будем забегать вперёд.
***
И так, в конце XIX и в начале XX века мир менялся. И менялся очень быстро. Я бы даже сказал, что менялся он прямо на глазах.
Изменения происходили буквально во всех сферах жизни. Они наблюдались в науке, технике, в общественных отношениях, в политике и не прошли мимо культуры.
После проигранной войны на Дальнем Востоке Россия пережила новые серьёзные потрясения, вылившиеся в первую революцию, а затем, на протяжении нескольких лет, в стране, казалось бы, всё стало зыбко и неустойчиво, но вот помаленьку жизнь начала входить в относительно спокойные берега.
Однако бурное развитие страны в последующие годы не могло до конца сгладить накопившихся в ней внутренних противоречий, и то в одном месте, то в другом они вновь начинали прорываться наружу. А тут ещё стали сгущаться грозовые тучи на Западной границе, где кайзер Вильгельм и его военщина рвались к мировому господству и уже не скрывали своих истинных намерений.
Германия нарастила мускулы и перевооружилась, и теперь словно подвыпивший в трактире хулиган только и искала повод, чтобы устроить потасовку.
Старый враг России, Британская монархия, вдруг захотела помириться с державой, с которой она на протяжении века конкурировала и которой везде, где только можно, ставила подножки, и в качестве посредника для этого выбрала Францию. Ну а французы ещё в конце XIX века начали активно сближаться с Россией, так как им был крайне необходим сильный союзник на континенте против агрессивной Германской империи, и на эту роль как нельзя лучше подходила Россия.
Республиканская Франция любой ценой пыталась подружиться с Романовыми и, в конце концов, ей это удалось.
Параллельно французы налаживали отношения с соседом за Ла-Маншем, и к 1913 году сформировался Тройственный союз, остриём своим направленный против Германии. Ну а к последней присоединилась Австро-Венгерская империя, и когда-то заносчивые Габсбурги согласились стать младшими партнёрами Гогенцолернов.
В общих чертах геополитическая конфигурация к 1913 году уже стала понятна. Только Итальянское королевство ещё металось между двумя блоками и никак не могло определиться к какому же берегу прибиться…
***
Впереди лежал Симбирск. Губернский город средних размеров, родина Арины Цыбуновой.
Супруга помощника капитана "Ермака Тимофеевича" не искала встречи с Керенским, особенно после разговора с мужем, но Александр Фёдорович её сам нашёл. Он хотел с ней пообщаться и уже понял, что подруга его сестры любила прикармливать чаек с верхней палубы, и по ним-то и сориентировался.
– Арина, – обратился он к ней, найдя её в том месте, где над пароходом с громким гвалтом кружило больше всего птиц, – искал тебя весь вечер, но не получилось найти…
– А-а, Са-а-аш, – отмахнулась супруга Цыбунова, – никуда не ходила.
– А почему?
– Мигрень у меня разыгралась. Весь вечер пролежала… И пила лекарства.
– А сейчас ты как?
– Да немного получше.
– А я то уж грешным делом подумал, что ты меня избегаешь.
– Да бог с тобой!
Керенский тоже достал хлеб и стал бросать его птицам. Так они какое-то время молча кормили чаек. Наконец, Арина обратилась к Керенскому:
– Са-аш, а ты по-прежнему помешан на политике?
– Время такое, Арина!
– Время?
– Ну, да.
– Ты это серьёзно?!
– Даже если ты политикой и не интересуешься, то от неё всё равно никуда не денешься… Она тебя по любому затронет и никак тебе не отвертеться. Но ты, наверное, хочешь спросить: не отношусь-ли я до сих пор к разряду неблагонадёжных?
Арина отмолчалась, а Керенский сам же ответил на им же поставленный вопрос:
– Не буду скрывать от тебя, Арина, я считаюсь и сейчас неблагонадёжным, хотя уже и не таким опасным, как прежде…
– Ну и зачем тебе это?
Керенский не сразу ответил. Он долго молча разбрасывал хлеб, и когда хлеб у него закончился, отряхнул ладони от прилипших крошек, повернулся к Арине, посмотрел ей в глаза и произнёс:
– Послушай, а ты была в Европе?
– Как-то не пришлось.
– Ну попробую всё равно на её примере что-то тебе объяснить. Всем известно, что люди там живут вполне сносно… Даже те, кто не относится к верхним слоям общества, к так называемой элите! А почему так? Да потому, что там больше свободы! А чем больше её у человека, чем меньше его связывают путы, и тем более если у него полностью развязаны руки, тем он больше может сделать! Без свободы не может быть никакого развития! Ни у отдельного индивидуума, ни у общества в целом! И если этого кто-то сейчас ещё не понимает, то ему это следует объяснить! Доходчиво. Ну а если и после этого до него не дойдёт эта истина, то тогда нечего с такими возиться, а необходимо таких тугодумов и реакционеров заставить! – Глаза у Керенского загорелись и казалось он уже выступал не перед одной Ариной, а перед множеством слушателей. Он стал говорить громче, с выражением, и начал менять, где было необходимо, даже интонацию.
Керенский умел говорить и уже тогда считался одним из лучших ораторов в России.
Арина Мефодьевна слушала его и про себя думала: "Ну, конечно, такие, как Керенский, умеют говорить. Они это делают красиво и складно, и всё как надо тебе объяснят, аккуратно разложат каждый пунктик по полочкам. Они логичны, убедительны, и вроде бы даже горят желанием нести людям добро и свет, но они никак не могут взять в толк самого элементарного… Нет никакой необходимости разрушать до основания дом, в котором ты живёшь, если ты хочешь его перестроить и улучшить. А они действуют так, как будто их вообще не интересует, через что же придётся всем пройти, чтобы попасть в прекрасное будущее, нарисованное в их воображении. Кто они? Они- типичные фанатики! Или ещё хуже – они уподобляются буйно помешанным. Настоящие сумасшедшие!"
– Прав был Гриша…– произнесла Арина Мефодьевна.
– Что ты сказала? – переспросил Керенский, прервав свой длинный монолог. Он так и не понял того, что же имела ввиду подруга его сестры, у которой вырвалась эта реплика.
– А-а! – отмахнулась супруга Цыбунова. – Что мы всё о политике, Саш? Расскажи лучше про Елену… Как у неё дела?
Вадим Барташ
Роман этот насыщен героями и событиями. В нём присутствует всё! И любовь, в том числе не разделённая, и война, и преданная и жертвенная дружба, и исполнение долга перед Отечеством, причём чего бы это не стоило! А всё потому, что этот роман про жизнь. И этот роман про целую эпоху. Он про Россию начала XX века.
Вадим Барташ
На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть третья
Предисловие
Евразия всегда являлась одним из самых неизведанных регионов планеты и была как бы тёмным пятном на глобусе. Воспринималась она, как terra incognita, то есть её считали загадочной землёй. Дикой, холодной. Ни дорог в ней, ни городов, ни возделываемых полей. Вокруг только непроходимые леса, да болота. И кто бы мог подумать, что ещё в Средневековье, на просторах, обозначавшихся на картах Тартарией, вдруг возникнет империя?! Но она появилась. И появилась неожиданно, вопреки всему, и вспыхнув как сверхновая звезда на небе.
А зажёг эту звезду народ, первоначально называвшийся русичами! Вы спросите: а кто были эти русичи? И почему позже они превратились в русских?
Это был особый народ. Народ большой, один из самых больших в Европе. И в начале его формирования основу этого народа составили не только восточные славяне. В него вливались частично и финно-угры, и тюрки, и кавказцы, и даже некоторые монгольские племена.
А на позднем этапе формирования русского народа, в него влилось и не мало эмигрантов из Центральной и Западной Европы, и из отдалённейших уголков Азии. Это можно проследить по фамилиям дворянских родов. Общие интересы и огромные просторы Евразии сплотили их всех.
И вот на этой основе и сформировалось мощное государство.
В XVIII веке ставшее Российской империей.
Глава первая
Любой читатель может задаться закономерным вопросом: а почему эта книга получила название «Тринадцатый год»? Постараюсь на этот вопрос ответить.
Это был год особенный. Он стал неким водоразделом. Вообще, это не только моё мнение, но и мнение философов и общественных деятелей того времени, которые утверждали: последним годом XIX века можно считать всё-таки 1913 год, и XX век по-настоящему начался отнюдь не с 1 января 1901 года, хотя формально по календарю так и считалось…
А его началом послужили трагические события на Балканах, когда прозвучали выстрелы в Сараево и произошло убийство эрцгерцога Фердинада и его супруги.
Но эти роковые выстрелы прозвучат позже, только уже в следующем, четырнадцатом году…
А пока же…
Было лето. Жаркое лето тринадцатого года.
И поэтому мы с вами по сути окунаемся ещё в XIXвек.
И не будем забегать вперёд.
***
И так, в конце XIX и в начале XX века мир менялся. И менялся очень быстро. Я бы даже сказал, что менялся он прямо на глазах.
Изменения происходили буквально во всех сферах жизни. Они наблюдались в науке, технике, в общественных отношениях, в политике и не прошли мимо культуры.
После проигранной войны на Дальнем Востоке Россия пережила новые серьёзные потрясения, вылившиеся в первую революцию, а затем, на протяжении нескольких лет, в стране, казалось бы, всё стало зыбко и неустойчиво, но вот помаленьку жизнь начала входить в относительно спокойные берега.
Однако бурное развитие страны в последующие годы не могло до конца сгладить накопившихся в ней внутренних противоречий, и то в одном месте, то в другом они вновь начинали прорываться наружу. А тут ещё стали сгущаться грозовые тучи на Западной границе, где кайзер Вильгельм и его военщина рвались к мировому господству и уже не скрывали своих истинных намерений.
Германия нарастила мускулы и перевооружилась, и теперь словно подвыпивший в трактире хулиган только и искала повод, чтобы устроить потасовку.
Старый враг России, Британская монархия, вдруг захотела помириться с державой, с которой она на протяжении века конкурировала и которой везде, где только можно, ставила подножки, и в качестве посредника для этого выбрала Францию. Ну а французы ещё в конце XIX века начали активно сближаться с Россией, так как им был крайне необходим сильный союзник на континенте против агрессивной Германской империи, и на эту роль как нельзя лучше подходила Россия.
Республиканская Франция любой ценой пыталась подружиться с Романовыми и, в конце концов, ей это удалось.
Параллельно французы налаживали отношения с соседом за Ла-Маншем, и к 1913 году сформировался Тройственный союз, остриём своим направленный против Германии. Ну а к последней присоединилась Австро-Венгерская империя, и когда-то заносчивые Габсбурги согласились стать младшими партнёрами Гогенцолернов.
В общих чертах геополитическая конфигурация к 1913 году уже стала понятна. Только Итальянское королевство ещё металось между двумя блоками и никак не могло определиться к какому же берегу прибиться…
***
Впереди лежал Симбирск. Губернский город средних размеров, родина Арины Цыбуновой.
Супруга помощника капитана "Ермака Тимофеевича" не искала встречи с Керенским, особенно после разговора с мужем, но Александр Фёдорович её сам нашёл. Он хотел с ней пообщаться и уже понял, что подруга его сестры любила прикармливать чаек с верхней палубы, и по ним-то и сориентировался.
– Арина, – обратился он к ней, найдя её в том месте, где над пароходом с громким гвалтом кружило больше всего птиц, – искал тебя весь вечер, но не получилось найти…
– А-а, Са-а-аш, – отмахнулась супруга Цыбунова, – никуда не ходила.
– А почему?
– Мигрень у меня разыгралась. Весь вечер пролежала… И пила лекарства.
– А сейчас ты как?
– Да немного получше.
– А я то уж грешным делом подумал, что ты меня избегаешь.
– Да бог с тобой!
Керенский тоже достал хлеб и стал бросать его птицам. Так они какое-то время молча кормили чаек. Наконец, Арина обратилась к Керенскому:
– Са-аш, а ты по-прежнему помешан на политике?
– Время такое, Арина!
– Время?
– Ну, да.
– Ты это серьёзно?!
– Даже если ты политикой и не интересуешься, то от неё всё равно никуда не денешься… Она тебя по любому затронет и никак тебе не отвертеться. Но ты, наверное, хочешь спросить: не отношусь-ли я до сих пор к разряду неблагонадёжных?
Арина отмолчалась, а Керенский сам же ответил на им же поставленный вопрос:
– Не буду скрывать от тебя, Арина, я считаюсь и сейчас неблагонадёжным, хотя уже и не таким опасным, как прежде…
– Ну и зачем тебе это?
Керенский не сразу ответил. Он долго молча разбрасывал хлеб, и когда хлеб у него закончился, отряхнул ладони от прилипших крошек, повернулся к Арине, посмотрел ей в глаза и произнёс:
– Послушай, а ты была в Европе?
– Как-то не пришлось.
– Ну попробую всё равно на её примере что-то тебе объяснить. Всем известно, что люди там живут вполне сносно… Даже те, кто не относится к верхним слоям общества, к так называемой элите! А почему так? Да потому, что там больше свободы! А чем больше её у человека, чем меньше его связывают путы, и тем более если у него полностью развязаны руки, тем он больше может сделать! Без свободы не может быть никакого развития! Ни у отдельного индивидуума, ни у общества в целом! И если этого кто-то сейчас ещё не понимает, то ему это следует объяснить! Доходчиво. Ну а если и после этого до него не дойдёт эта истина, то тогда нечего с такими возиться, а необходимо таких тугодумов и реакционеров заставить! – Глаза у Керенского загорелись и казалось он уже выступал не перед одной Ариной, а перед множеством слушателей. Он стал говорить громче, с выражением, и начал менять, где было необходимо, даже интонацию.
Керенский умел говорить и уже тогда считался одним из лучших ораторов в России.
Арина Мефодьевна слушала его и про себя думала: "Ну, конечно, такие, как Керенский, умеют говорить. Они это делают красиво и складно, и всё как надо тебе объяснят, аккуратно разложат каждый пунктик по полочкам. Они логичны, убедительны, и вроде бы даже горят желанием нести людям добро и свет, но они никак не могут взять в толк самого элементарного… Нет никакой необходимости разрушать до основания дом, в котором ты живёшь, если ты хочешь его перестроить и улучшить. А они действуют так, как будто их вообще не интересует, через что же придётся всем пройти, чтобы попасть в прекрасное будущее, нарисованное в их воображении. Кто они? Они- типичные фанатики! Или ещё хуже – они уподобляются буйно помешанным. Настоящие сумасшедшие!"
– Прав был Гриша…– произнесла Арина Мефодьевна.
– Что ты сказала? – переспросил Керенский, прервав свой длинный монолог. Он так и не понял того, что же имела ввиду подруга его сестры, у которой вырвалась эта реплика.
– А-а! – отмахнулась супруга Цыбунова. – Что мы всё о политике, Саш? Расскажи лучше про Елену… Как у неё дела?
Другие книги автора:
Популярные книги
