Cмертельная реклама

Cмертельная реклама
Тира Видаль

Очередное расследование, которое совместными усилиями провели следователь Борис Ракишов и его племянник-экстрасенс Евгений (смотри первый рассказ «Ласточкино гнездо»). Рассказ «Смертельная реклама» из серии экстрасенсорный детектив «Уполномочен завершить, или Полицейские будни». Что заставляет человека встать на путь преступления? Оправданы ли действия убийцы, который хочет сделать мир лучше? На эти и другие вопросы ищет ответ Борис Петрович со своими коллегами. Каждое раскрытое преступление подполковник считает своей заслугой, но какими усилиями это дается?! Жестокости человека нет предела, и как трудно смириться с тем, что гибнут невинные девушки, у которых впереди была целая жизнь. Ракишов слишком близко принимает к сердцу смерти потерпевших, и он готов рисковать своим здоровье и благополучием, лишь бы обезвредить маньяка. Но бывают ситуации, когда сама судьбы вносит свои корректировки в события, и стоит ли все пустить на самотек?

Тира Видаль

Cмертельная реклама

Звонок в моем кабинете раздался без пяти семнадцать. Я как раз уже собирался уходить, закрыл папку с отчетом, над которым трудился весь день, и отправил ее в сейф. Ничего хорошего от этого звонка я не ждал и поэтому с сомнением покосился на телефон. Если бы позвонили на пять минут позже, я уже мог бы не отвечать, но до конца рабочего дня оставалось еще время и мне пришлось взять трубку.

– У меня пропала дочь! – визгливый женский голос неприятно резанул слух. – Помогите!

– Сколько лет ребенку? – устало вздохнув, спросил я.

– 21 год…. Но это не значит, что…

– Вполне взрослая девушка. – перебил я, испытывая некоторое облегчение. – Может у подруги задержалась или с парнем загуляла.

– Нет, что вы, моя дочь не такая! Она всегда меня предупреждала, даже если уходила на десять минут!

Такие звонки поступали к нам чуть ли не каждый день, и большинство оппонентов уверяли меня, что это срочно. Катастрофа! Их дети никогда бы так не поступили. С ними что-то случилось – убили, украли, ограбили…

– Уверяю вас, женщина, – я невольно взглянул на часы – без двух минут пять, – она непременно вернется жива и невредима. Мы принимаем заявление только через трое суток. Но думаю, что это не понадобится. Всего лишь пять часов вечера – это совсем не позднее время для современной молодежи.

Я уже хотел положить трубку, надеясь, что диалог закончен, когда в ухе загремел бас:

– Дай телефон мне! Ничего не можешь решить самостоятельно, бестолковая курица!

Возникла секундная заминка и мужчина заговорил, обращаясь уже ко мне.

– Вы не понимаете? Моя дочь не вернулась от подруги, хотя уже давно должна быть дома. Она очень занятая девочка и ей не разрешается самостоятельно менять распорядок. – тон говорившего был надменный. Так обычно разговаривают богатые и влиятельные люди, заработавшие свои состояния нечестным путем и теперь решившие, что они – хозяева жизни, которым позволено все. Но в нотках его голоса все же сквозила тревога. – Телефон ее недоступен, а подруга сказала, что Паулина давно от нее ушла. Может эта маленькая дрянь врет… Вот и выведите ее на чистую воду! Говорил я своей жене, что такие знакомства до добра не доведут! Так нет же – Маша хорошая девушка, честная! Нищета она и есть нищета! Что от голытьбы ожидать?! Папаша – сварщик в какой-то шарашкиной конторе, а мать и того хуже – уборщица!

– Вам звонили насчет выкупа? – спросил я, пытаясь прервать словесный поток оскорблений в адрес несчастной Маши и ее семьи. Мне так и хотелось сказать, что некоторые сварщики более ценные специалисты, чем вот такие нувориши, заработавшие состояния, обманывая простых работяг, но поостерегся – кто знает, что на самом деле представляют из себя родители подруги.

– Нет! – рявкнул он в ответ. – Ни слова, ни послания, ни звонка!

– Ваша дочь употребляла спиртное или другие запрещенные вещества? В состоятельных семьях – это распространенное явление.

– Да вы что себе позволяете? – его голос осип от возмущения. – Мы порядочные люди!

– Может вы слишком давили на девушку, ограничивали ее в средствах? – проигнорировав его злобные излияния, задал я следующий вопрос.

– Тоже нет! – взревел мужчина, и я прямо мысленно увидел, как побагровело лицо неизвестного мне пока человека. – Вы знаете с кем говорите?

– Нет! – устало ответил я. – Но даже если вы окажетесь президентом, я все-равно ничего не смогу сделать пока не прошло трое суток.

– Я выезжаю к вам немедленно! – ярость так и рвалась наружу. – Устрою вам, борзым тунеядцам «варфоломеевскую ночь»! – и трубка запиликала короткими гудками.

Он отключился, даже не представившись, словно все вокруг обязаны были узнавать его по голосу. Я хотел было перенаправить зарвавшегося папашу дежурному, но что-то подсказало мне в последний момент, что не стоит рисковать, пока не узнаю, что это за тип.

Я аккуратно положил трубку на рычаг, медленно снял пальто и обреченно опустился на стул. «Опять пропало свидание с Верой. – подумал я. – И это уже третий раз за последние две недели. Если уж и суждено мне будет заняться поисками великовозрастной девицы – надо бы поскорее опросить всех свидетелей и фигурантов дела, иначе рискую провести на работе все новогодние праздники. И это бы ничего… но в выходные дни, когда вся страна считает своим долгом напиться в стельку и выйти на улицу, чтобы отыскать-таки приключения на свое энное место, найти кого бы-то ни было и разобраться в деталях – не представляется возможным. Все конторы закроются не меньше чем на две недели, люди устремятся в магазины, в клубы, в гости, и выудить в этом кошмаре хоть одного адекватно мыслящего человека, не смог бы и сам господь бог».

Я налил себе чая, достал уже успевшее засохнуть печенье, и в который раз посмотрел на часы. Я обещал жене заехать за ней в институт, где она работала вот уже второй месяц, в половине шестого и пройтись с ей по магазинам в поисках подарков для дочери и ее семьи.

Особенно мы переживали за внуков, которые назаказывали в письме деду Морозу, аккуратно выложенному на подоконник, невесть чего, и потом проверяли по утрам не забрал ли добрый дедушка их послание с пожеланиями. И вот настал день, когда письмо таинственным образом исчезло. Восторгу не было предела.

– Ура, Дед Мороз забрал письмо! – кричал Данька прыгая от восторга.

– А значит он теперь знает, что нам надо! – поддакивал ему Никитка, хлопая в ладоши.

Что им надо, Дашка – их мать и наша с Верой дочь, должна была сегодня сообщить вечером, а нам предстояло найти, купить и доставить заказанное.

– Лишь бы это было что-то доступное по цене. – сказал я сам себе. – И в поисках оного не пришлось бы нам обойти все магазины в округе. – беспокоился я. – Эти праздники – такая канитель! Но что не сделаешь для любимых чад?!

Вера наверняка уже оделась и ждет меня в назначенный час. А мне придется дождаться посетителя… да еще битый час потом уйдет на опрос пострадавшей стороны… и неизвестно еще сколько времени будет угроблено на составление портрета – в чем была одета, особые приметы, списка ее друзей-знакомых и предпочтений… потом звонки, наводки, проверки больниц и моргов… Если мне и удастся вырваться домой, то не ранее десяти-одиннадцати часов вечера.

– Будь она не ладна, эта работа! – в сердцах плюнул я. Затем немного успокоившись сел за стол, достал диктофон, анкеты, опросные листы, ручку и уселся ждать. Ожидание затягивалось.

– А что удивительного – на дорогах пробки. – пожал я плечами. – Судя по интонации и манере вести разговор, папаша Паулины не из простых смертных, а значит что живет он скорее всего в районе Статинки. Там обитает местная «богема», а это километров двадцать по центральной трассе. А с учетом предновогодних пробок – времени у меня предостаточно, чтобы созвониться с Верой и отменить встречу – я не мог представить чтобы она согласилась столько меня ждать. «Пора уже заканчивать с этими свиданиями. В конце концов мы уже не дети, чтобы бегать вечерами по улицам и слоняться по кафе. Как только представится возможность, сразу скажу ей, чтобы возвращалась домой. Так будет лучше для всех. В конце концов, прошло уже полгода как она уехала жить к сестре. Пора и честь знать. Мы поссорились из-за моей работы, из-за вечной занятости, из-за таких вот нахалов, проблемы которых нужно решать в любое время. И так вот уже тридцать лет. Неудивительно, что Вера не выдержала. Она точно дала мне понять – или я меняю род занятий, или остаюсь жить без нее. Я люблю свою жену, но и свою работу не могу бросить – это уже образ жизни, да что там – сама жизнь!»

Однако в последний раз Вера пригрозила, что больше не будет терпеть такое к себе отношение. И если мне наплевать на ее чувства, найдется кто-нибудь другой, который оценит ее старания и заботу по достоинству. Она, не старая еще женщина, вполне может позволить себе мужчину, который будет не только на словах оберегать свою суженую, но и находиться всегда рядом, когда ей этого захочется. Она устала бояться за меня, переживать мои «отходняки» после законченного дела и делить меня с «любовницей» по имени Работа.

Я дрожащей рукой набрал ее номер, и как только она взяла трубку, постарался объяснить ситуацию.

– Ну конечно, я так и знала. – перебила она мои оправдания. – Другого я от тебя и не ожидала. Можешь не торопиться, Дарья вручила мне список всего необходимого, и я вполне себе одинокая и самостоятельная, приобрету подарки нашим внукам сама. Деда Мороза и Снегурочку мальчишкам я уже заказала, так что можешь работать все праздники – тебя все-равно никто и не надеется лицезреть.

Выдав гневную тираду, Вера отключила телефон, и сколько я не старался перезвонить – абонент был недоступен. Я мысленно обвинил и Паулину, и ее правильное семейство в своих бедах, но тут за дверью послышались торопливые шаги, и я напрягся.

В кабинет буквально влетел немолодой грузный мужчина, в котором я не сразу признал директора самой крупной строительной фирмы нашего города и по совместительству – депутата областного совета. «Ооо, как я оказался предусмотрителен, что не отказал ему во встрече. – мелькнуло в голове. – Такому дельцу лучше не перечить – себе дороже!»

– Проходите, присаживайтесь! – кивнул я ему на стул. Видимо Олег Ефремович действительно был встревожен не на шутку, если спокойно плюхнулся на колченогий стул для допрашиваемых. Не обратил он и внимания на то, что я не стал лебезить перед ним и сразу приступил к делу.

– Дочь пропала. – он подался вперед и заговорщически зашептал. – Найди их, слышь начальник, найди только, а там я сам порешаю, что с этими гадами сделать!

– Вы говорите – их, кого-то подозреваете?

– Да с моим положением можно подозревать кого угодно – конкурентов из столицы, «друзей-товарищей» по мандату, родственничков, приятелей.

– Расскажите мне о вашей дочери. Чем занимается, с кем встречается?

– Да она у меня красавица и умница. Мало того, что в универе учится почти на отлично, так еще во всяких проектах участвует, вот в театральный кружок записалась – хочет артисткой стать. – при этих словах выражение его лица смягчилось, на губах появилось подобие улыбки, которая тут же сменилась гримасой отчаяния и боли. – Нет, ты не подумай, я не в восторге от ее увлечений, она знает, что ее судьба будет связана с финансами и строительством – кому как не ей мне придется передать дела. А все эти кастинги в киношки – это так, развлечение. Пусть уж лучше такое хобби, чем сигареты да алкоголь.

Я лишь согласно кивнул головой.

– Актерское ремесло – дело рискованное! – заметил я. – Контингент там бывает всякий, и зависти хватает. Многие артисты дорого заплатили за свои роли и награды. Тусовки тоже не лучшее времяпрепровождение для молодой девчонки.

– Ну, с этим пока все в порядке. На пробы ее возит мой водитель, мужик серьезный. Я ему полностью доверяю. А о съемках пока речи нет – я сказал ей, что на такие пустяки я денег не дам. Захотела в «ящик» попасть – крутись сама. Я хлопотать не буду. Потому, что считаю дело это не серьезное. Да она и сама не захотела бы, чтобы я там ее продвигал – гордая, всего сама хочет добиться. Вся в меня. Говорит: – «Если есть талант – заметят, а нет, так и не буду время зря тратить. Но пока результата нет – никому неизвестная девчонка, без протеже. Ну побегает-побегает, да остынет».

Мы еще долго говорили про характер девочки, про ее «неразумную» дружбу с Машей. Про ее сокурсников. Бородин выложил передо мной целую кипу фотографий своей «малышки» от младенчества до настоящего времени. Я отобрал только самые последние, сделанные всего месяц назад. Фото были любительские, но даже так можно было сказать, что девушка действительно хороша собой. Тонкие прямые черты лица, выразительные глаза, слегка пухлые губы. Шикарные светлые волосы до пояса. Утонченная фигурка.

Я невольно перевел взгляд на отца – оплывшая фигура, маленькие узко посаженные глаза, массивный, в красных прожилках нос… Видимо он прочитал на моем лице некоторое недоумение, и хмыкнув произнес:

– Красавица она в маму. Та в молодости на конкурсах красоты засветилась. Первого места не получила, но вторые места гарантировано были за ней. А умница – это в меня. Смекалка и хватка настоящей акулы. Жена-то умом не блещет. Как говорится – красота есть – ума не надо!».

Паулина была снята с подругой, наверняка той самой Машей, девушкой простой, это видно по одежде, по напряженной позе, по заискивающему взгляду. Она явно проигрывала подруге, и во внешнем виде, и в манере держать осанку. Но, стоит приглядеться, и можно заметить, что и Маша весьма привлекательна, если ее немого подкрасить, сделать укладку и добавить румян.

– Ладно, будем искать. – сказал я, давая понять, что вопросов у меня больше нет. – Если вам позвонят или вы что-то вспомните, немедленно сообщите мне, Олег Ефремович. А я сейчас же свяжусь с прессой и своими коллегами – дам им ориентировку.

Он потер затылок и кивнул, вставая. Вся спесь с него сошла. Теперь я видел в нем лишь отца, переживающего за своего единственного ребенка.

Еще два часа я составлял рапорт, переслал портрет «потеряшки» во все города своим коллегам, позвонил в морги, на случай, если объявятся неопознанные трупы, поставил своего зама и товарища Григория Одинцова в известность, оторвав его от своей новой пассии, с которой тот познакомился чуть больше месяца назад, получив от ворот поворот от бывшей супруги, с которой даже года не прожил.

– Ладно, герой-мачо, – пожалел я капитана, – сегодня не трогаю тебя, но завтра как штык, в восемь ноль-ноль жду на работе, и сразу за дело. Может еще образуется все. – я глянул на часы – двадцать два тридцать. – Хотя теперь я в этом сомневаюсь – звонка от отца, что дочь вернулась домой так и не поступило.

Я еще раз набрал номер Веры, подождал до пятнадцатого гудка, сунул телефон в карман и отправился домой.

– Что хорошего ты мне скажешь? – спросил я племянника, который подогревал мне ужин. – Какие мысли насчет нового дела?

Женька частенько выручал меня дельными советами и подсказками, но сейчас он лишь чуть скривился и пожал плечами.