Убийство журналиста
Полная версия
- О книге
- Читать
– Знаешь, дорогая моя! – возмутился он. – Это несправедливо. Это матриархат дремучий! Мы так с тобой не договаривались!
Женские плечики гордо выпрямились, приподнялся независимый и упрямый в своей неподсудной правоте подбородок:
– Ты обещал мне, что будешь любить только меня, и все! И больше никаких других чему-то обязывающих меня условий. Вот и все.
– Как все? – муж недоуменно поводил глазами, пытался достичь некой справедливости. – А ты, ты мне, что, напомни-ка, обещала?
– То, что все время буду рядом с тобой. Только и всего, – нежно-нежно промурлыкала Оксана.
Едва смог Малахов скрыть улыбку. Снова у него на коленях сидела милая и ласковая кошечка. Его любимая женушка могла быть настолько разной. Только что из ее глаз искрился колючий лед. А вот снова в них разлилась необъятная синь ласкового моря. И за это он тоже любил ее!
– И я с тобой рядом. Слышишь, как бьется мое сердце? Слышишь? Ну, вот! А ты говоришь! – сама преданность заглядывала в его глаза. – Ой, Жека, у тебя ресничка в глазу. Загадай желание. Загадал? В каком?
– В левом, – не раздумывая, ответил муж, конечно же, заметив, куда за секунду до этого был устремлен чей-то полный загадочности взгляд.
Ловкость глаз и никакого с его стороны мошенничества.
– Смотри-ка, снова угадал! – она, недоумевая, пожала плечами. – И что мы загадали на этот раз?
– А ты попробуй угадать с одного раза…
Для решения их семейного ребуса ума много Сане не требовалось.
– Ясно, – она обреченно вздохнула. – Что ты еще, одноклеточный мой, можешь умного придумать? Одно только всегда у тебя на уме. И как только не надоедает одна и та же программа на вечер?
– И что именно? – уточнил въедливый до ужасти муж.
– Ту ты твою русалку хочешь увидеть в лунных брызгах…
Вздохнув, Оксана поднялась и медленно расстегнула одну пуговичку на воротнике тонкой рубашки, вторую…
Достигнув верха блаженства, они так и застыли, набираясь сил.
– Жека, – женщина отдышалась, чуть отдохнула в крепких объятиях мужа, и в ее глазках снова разгорелось нешуточное любопытство. – Жека, скажи, почему оно не сработало? И при чем тут разбавленный спирт?
– Понимаешь… – Малахов нежно провел пальцем по шелковистой кожице женской щеки, – у них положено протирать серебряно-цинковые контакты блоков. А без протирки они быстро окисляются, и тогда все это умное и дорогостоящее оборудование начинает барахлить и выходить из строя. В самый на то неподходящий момент.
– И что? – как человеку сугубо гражданскому и очень далекому от техники, Оксане это, конечно, почти ничего не говорило.
– Я думаю, Сана, что эти ребята-акробаты почти весь выданный им спирт употребили вовнутрь. Так сказать, они применили его по другому назначению. А если он, спирт, еще и на складе при выдаче, был уже прилично разбавлен, то к концу пути в канистре у них…
– Ну-ну, – Оксану все больше распирало нетерпение, а муж все тянул и не ставил точку, нет, чтобы все выдать конкретно и в двух словах, так нет, все щедро водичкой разбавляет, как некоторые выданный им спирт.
– Тут еще сыграли свою роль и разные климатические условия…
Вот-вот! На женских губах проступила скептическая усмешка:
– Различия в погоде тут… с какого еще боку-припеку?
– В Крыму повышенная влажность… да еще жара в те дни стояла. Следовало каждый день протиркой заниматься, а они понадеялись, что их перед выездом протестировали и на все сто процентов подготовили к работе. А может, протирали, и еще хуже становилось. Чем чаще они трут водичкой, тем больше окисления появляется. Химия, черт ее разбери…
Вот теперь-то в ее головке кое-что прояснилось. Другое дело!
– Значит, причина неполадок именно в этом? В том, что они халатно отнеслись к обслуживанию своей техники? В несоблюдении регламента и технологических карт, в подмене одних материалов другими…
– Ну, точно на все сможет ответить лишь экспертная комиссия. Если только ей дадут нормально работать. Вероятнее всего, что к приезду комиссии там все вылижут и выдраят до блеска, никаких следов окислов и не останется и в помине. Будут кивать на фатальный случай, на сбой аппаратуры. Мол, во всем виноват Его Величество Случай.
– И что все-таки у них произошло?
Моделируя вполне возможный сценарий развития приведших к трагедии событий, Малахов позволил себе предположить:
– Должно быть, вторая ракета просто не успела долететь до первой и уничтожить ее, так как на имитаторе цели сработал самоликвидатор.
– Зачем? – женщина удивленно моргнула. – Я про самоликвидатор…
– Чтобы ракета сработала в воздухе, на траектории полета, на тот случай, если ее не успевают сбить, если происходит сбой в управлении и ракета отклоняется от заданного курса. Как это уже произошло у них в Броварах. Самоликвидатор не сработал, и ракета угодила в жилой дом…
Прищурившись, Сана попыталась внести ясность в свои мысли:
– Хорошо, сработал самоликвидатор на первой ракете. И что? Что же случилось потом, почему события вышли из-под контроля?
– Вторая ракета, Сана, потеряла свою цель и полетела дальше. Она, как говорится, ушла в автономное плавание, то бишь, полет.
– А почему ее не уничтожили, как и первую? Рванула бы в воздухе над морем, никто особо и не заинтересовался бы этим случаем…
– Зенитчики пытались, видно, сделать, но связь с ней была потеряна опять же из-за сбоев в системных блоках. Не получая больше сигналов с земли, ракета включила автоматический поиск новой цели, засекла идущий пассажирский самолет и изменила свой курс…
– Сама? – удивились переливающиеся голубизной озера-миндалины.
Лежа удобно на широкой кровати, женщине в это особо не верилось.
– Сама. Помнишь, я тебе как-то об этом уже рассказывал, – в глазах мужа загорелись веселые огоньки. – Помнишь гостиницу в Болграде?
Малахов говорил по делу. В тот вечер он кое-кого просвещал и читал лекцию о ВТО – высокоточном оружии и кое о чем другом.
– У, когда оно уже было…
– Но было… – весело хмыкнул муж. – Я тебя узнал, а ты пока еще не догадывалась, что перед тобой выступает тот самый Жека.
– Черт, как же ты меня тогда водил за нос! – крылышки женского носа с вспыхнувшей обидой раздулись, но вскоре быстро улеглись.
Сама она по кругу виновата. Поделом ей, кто же виноват в том, что она сразу не узнала того, в кого была когда-то без памяти влюблена.
– Да, а ты, девушка, спать сегодня собираешься? – шепнул Малахов ей на ушко, нежно проводя пальчиками по обнаженной женской спине, заставляя ее вздрагивать и томно изгибаться.
– Ты сам-то хочешь спать или же? – волнительно протянула жена.
Собственно она была особо не против «или же», но не мешало бы и поторговаться с учетом на будущее содействие мужа.
– Мой дорогой, я твое желание уже исполнила, – в мерцающих глазах Оксаны сверкнули задорные искорки. – Значит, я с тобой рассчиталась!
Раскусив тонкую игру Саны, Жека охотно принял ее условия:
– За вчерашнее, да, а вот за то, что будет сегодня…
– А это… ты хочешь, может, получить авансом?
Ей и самой понравилась собственная идея. Не откладывая расчет в долгий ящик, заодно совместить полезное со столь же приятным, сполна насладиться упоительной близостью с любимым мужем.
– Предоплатой, ты хочешь сказать? – хмыкнул Малахов.
– Ну да, – женские губы потянулись к мужской шее.
Сильные мужские руки нежно прошлись по ее шелковистой коже, разом покрывшейся мелкими пупырышками, коснулись возбужденно напрягшихся тугих комочков. Его губы нашли ее рот, и он потянул ее на себя, умело настраивая и подготавливая к совершению таинства любви.
– Ах, Жека! Я умираю!.. Ради этого стоит жить, умирать и вновь рождаться в сладостных муках неземного наслаждения…
III
Оксана проснулась и приоткрыла глазик. Седьмой час. Она сладко потянулась. Еще бы поспать, но сон ушел. А рядом тихо посапывал муж. Она улыбнулась и прижалась к его большому и горячему телу.
Ах, Жека-Жека! За ним она, как за каменной стеной. Как же хорошо, что три года назад она решилась и шагнула навстречу Малахову, честно признаться, просто не просыхая, сильно пившему. Он обещал ей, и она поверила одному его слову. И нисколько в этом сейчас не раскаивается…
Плавно перескакивая с одного на другое, бегущие мысли, в конце концов, мертво уперлись в работу. Черт! Черт! Черт! Она совсем о том позабыла. То исполни тут чье-то желание, то еще предоплату произведи.
Совсем из головы все вылетело. Умеет же, черт, ее Малахов, умеет закружить и затуманить ее бедную головушку. У нее же уже полвосьмого совещание. А вот до этого не мешало бы переговорить с Филимоновым. Если Малахов обещал ей устроить встречу без лишней волокиты, то…
– Жека, проснись, – она слегка дотронулась до его щеки.
– Да, мое Солнышко? – муж открыл глаза, словно и не спал. – Мы что, проспали? Кругом бушует пожар, стеной надвигается наводнение…
– Жека, мне надо встретиться с Филимоновым.
– Я это, моя радость, еще помню… – муж сладко зевнул, – и это, отнюдь, не повод, чтобы с самого утра гнать волну.
– Полвосьмого нас уже собирает начальник!
– Да? – муж укоризненно покачал головой. – И ты вспомнила только сейчас? Ты могла бы сказать мне и попозже. К примеру, часиков уже в девять-десять. После того, как сама вернешься со сборища следопытов.
– У меня оно совершенно вылетело из головы!
Малахов многозначительно хмыкнул:
– Конечно, все вылетит, если в голове у тебя только одно. И больше ничего путного и за версту близко не наблюдается.
– Это что еще у меня в голове? – она спросонья, сама не сознавая того, опрометчиво влетела и обидно попалась в расставленные им силки.
Не ожидала Сана этакой подставы, а потому-то дешево купилась.
– А как бы ловко все сделать так, чтобы только показать своему мужу русалку в лунных брызгах, – сбоку донесся коварный смешок.
– Жека! – сжатые кулачки вытянулись, но муж предусмотрительно увернулся и, насмешливо улыбаясь, натягивал штаны.
Нет, конечно, он всегда «за» за такие показы, но всему свое время.
– Собирайся, Солнышко, если хочешь успеть. Я кое в чем тебе могу еще помочь, но поворачивать время вспять, моя радость, ни разу в моей жизни мне не удавалось. И Рыжика надо еще одеть и покормить.
– В машине покормим. Рыжику не привыкать.
– Бедное дитя, – вздохнул отец. – Привыкнешь тут с некоторыми…
К военной комендатуре гарнизона подъехали около семи. Малахов потянул на себя ручку массивной двери и грустно улыбнулся. Ровно двадцать лет недавно стукнуло, как он впервые сюда вошел, порядком испуганным, растерянным первокурсником в новенькой парадной форме.
Бывший подполковник прямиком направился к двери комнаты, в которой сидел упорно борющийся с одолевающей его зевотой дежурный по караулам. К счастью, за столом устроился знакомый Жеке майор с института Сухопутных войск. Это немного облегчило его задачу.
– Какими судьбами? – на скучающем лице дежурного проклюнулась приветственная улыбка, вовсе не лишенная толики нечаянной радости лицезреть знакомое лицо среди скопища чуждого ему сборища людей.
За сутки иные до такой степени примелькаются, аж до тошноты. И каждый еще нудит, зудит, все норовит власть свою поместную показать.
– Да, – Малахов небрежно взмахнул рукой, – с Юрком хотел чуток переговорить. Так сказать, перекинуться ласковым словечком-другим.
– С Самим, что ли? – дежурный благоговейно приподнял глаза вверх.
Для кого Сам и Юрок, а для кого и Юрий Владимирович Параскевич, цельный полковник, военный комендант гарнизона. Шутка ли…
– Ну да, с комендантом, – подтвердил столь ранний посетитель.
– Знаешь, его раньше восьми не бывает…
Высокое начальство, оно особо себя в последнее время не утруждает. Прошло то время, кануло в лету, когда майор Параскевич, перешедший в комендатуру на должность старшего лейтенанта, числился мальчиком на побегушках, выслуживался, устраивал повальные засады на курсантов.
– Андрей, напомни-ка его номер, – в руках у Жеки появился телефон. – Знаю я, что нельзя. Я тебя не выдам. Скажу, что помню с тех пор. Ну…
На слух Малахов набрал на мобильном телефоне цифры, считанные дежурным с инструкции на пульте, и поднес трубку к уху:
– Доброе утро, Юрий Владимирович. Не разбудил?
– Нет, но… – донесся весьма недовольный голос.
– Встали? – на губах у бывшего подполковника загуляла ухмылка.
– Кто это? – раздражение на другом конце стремглав возрастало.
Подмигнув дежурному, Жека поспешил назвать себя, пока еще не бросили трубку, попросту не оборвали разговор.
– Это с училища?
– Да-да, он самый, – заполняя возникшую паузу, поддакнул Жека.
– Ну, извини… – послышался снисходительный барственный рокот.
– Сразу, говорите, не узнали? – тихо, вкрадчиво, с подобострастными оттенками в голосе произнес Жека. – Значит, жить буду долго.
– Что-что? – чувствовалось, что комендант сам еще или не проснулся до конца, или же не вытащил из своих ушей ватные затычки.
Повысив голос, Малахов бодро и жизнерадостно кинул в трубку:
– Жить, говорю, буду долго. Да и вам того от всего сердца желаю…
Конечно же, полковник понял, что с самого раннего утра просто так не звонят и здоровья от души не желают, а потому недовольно буркнул:
– Что тебе надо? – разговор, наконец, пошел по существу.
Лицо у просителя мгновенно стало серьезным и сосредоточенным.
– Что мне надо? Мне, Юрий Владимирович, позарез потребно пяток минут с Филимоновым бы поговорить. Так, сущая безделица.
– Зачем тебе? – донесся недоуменный голос коменданта, который все пытался понять, в чем соль необычной просьбы. – Забудь про дурака.
Тяжело вздыхая, Жека посетовал:
– Зачем, спрашиваете? Так он, подлец, мне столько «бабок» должен. Упекут его на нары, кто мне тогда должок вернет?
Наверное, это убедило полковника, и тот долго не раздумывал:
– Пять минут тебе хватит?
– Да, всего на пару слов…
Никогда не стал бы Параскевич полковником, если бы он не обладал талантом извлекать выгоду из любой ситуации. Юрок сменил тон:
– Что я с этого буду иметь?
– Не понял, Юра? – переспросил Малахов и подмигнул дежурному, мол, смотри, как комендант сейчас начнет вымогать взятку.
– Ты стал плохо слышать? – раздраженно задребезжала мембрана.
– Знаешь, Юра, что-то со слухом в последнее время. Сам же знаешь, как это бывает у нас, у артиллеристов.
Когда у некоторых стало туговато не только со слухом, кое-кому пришлось прибегнуть к открытому тексту, отбросив всякие условности:
– Не положено свиданий. Если я пойду тебе навстречу, то… то, само собой разумеется, кое-что потребуется взамен.
– Теперь понял… – Жека широко улыбнулся, ибо взаимная выгода куда крепче иных отношений. – Чем могу помочь?
– В кабинете… дубовый паркет рассохся от мытья горячей водой.
– Полы в кабинете постелить? Без разговоров. Пришлю бригаду…
Из трубки между тем лились новые требования:
– Мы хотели общий ремонт сделать. Ты как?
– Как насчет ремонта? – Жека изобразил задумчивость, понятно, кое-кто хочет нажиться за счет казны, уворовать и там. – Сделаем, – Малахов, презрительно скривив губы, выслушивал все благие пожелания военного коменданта гарнизона. – Материалы за полцены, а в накладных указать максимальные расценки? Запросто, Юра. Нет базара. Я завтра подъеду…
– Ты бы сначала позвонил. У меня могут быть важные и неотложные дела, – напыщенный голос Параскевича Жеку только забавлял – ставит из себя полковник, цену набивает, а денежки-то хочет хапнуть и урвать.
– Предварительно созвониться? Лады! Дать тебе, Юра, мой номер?
Спрашивал Жека, хотя понимал, что у коменданта установлены все самые совершенные средства для пеленга вошедшего в связь абонента.
– Не надо… – последовал вполне ожидаемый ответ.
– Не надо? Ах, у вас, должно быть, стоит определитель номера, и ты уже все зафиксировал? – он в этом и не сомневался. – Поэтому и звоню со своего, чтобы ты на бедного дежурного не наехал. Даю ему трубку…
Расслабившийся во время этого разговора офицер подтянулся, встал по стойке «Смирно», левую руку вытянул по шву – давали о себе знать многолетняя муштра и привычка. Привычки – вторая натура человека.
– Дежурный по караулам майор Черноус. Есть! Так точно! Все понял. Да, я его знаю…
– В комнату патрульных заведи. Часового поставь у дверей снаружи. Моя жена, – Малахов небрежно кивнул в сторону скромненько стоявшей Оксаны, – заодно его покормит. Они, оказывается, старые знакомые. А я до этого и не знал. Не удержалась, сердобольная, навязалась со мной.
Дежурный по караулам резко крутанул ручку полевого телефонного аппарата ТА-57, дождался, пока в караульном помещении кто-нибудь не соизволит и не поднимет трубку в комнате начальника караула.
– Подследственного Филимонова ко мне, мать вашу! – рявкнул в трубку разъяренный долгим ожиданием дежурный. – Я вам сейчас…
Остывая, майор вспомнил о том, что не один, смущенно улыбнулся:
– Прошу меня извинить. Сейчас, Жека, его приведут.
Подхватив жену под руку, Малахов по ходу провел с ней небольшую экскурсию по внутренним коридорам и холлам.
– Ну, ты, Жека, и жук, – тихо шепнула Оксана. – Смотри, как все выкрутил. Не мог ему все прямо и без обиняков сразу сказать?
– Ты думаешь, Сана, – Малахов с сомнением покачал головой, – что он согласился бы? Уперся бы, как бык, в то, что не положено, и все. Эти товарищи «левые» дорожки уважают куда больше, чем правые пути. Суть у них такая. Меркантильный интерес они понимают, а вот бескорыстное желание помочь своему ближнему – ни в жизнь.
– И дорого встанет ремонт? Одной «косметикой» не отделаешься.
– Сана, дорогая моя, все это пустяки по сравнению…
И снова женщина, очарованная блеском его глаз, пропустила выпад, неосознанно, на автопилоте, спросила бездумно и простодушно:
– По сравнению с чем?
– С видом обнаженной русалки в лунном свете…
Наконец, до Саны дошло, она укоризненно качнула головой:
– Тьфу ты! Думала, черт, что-то серьезное от него услышу. А у него одно баловство на уме. Но если бы ты знал, Малахов, как я тебя за это все люблю! Ты у меня самый лучший!
– Смотри, Солнышко, у меня хорошая память…
Крепко пожав протянутую ему руку, Жека не выдержал, отвел глаза в сторону. Тяжело было смотреть на полное растерянности лицо товарища, его сгорбленную спину, опущенные плечи. Трехдневная щетина, темные круги под глазами, а в них явственно проглядываются опустошенность и пугающая, в ничего больше не верящая, обреченность. Нет, не мог, не мог он пойти на столь тяжкое преступление и убить человека.
– Олег, познакомься. Это моя жена Оксана…
Потерявшие цвет глаза не шевельнулись. Только чуть дернулись зрачки. Ничего не значащий взгляд тупо уперся в женское лицо.
– Она у нас старший следователь военной прокуратуры.
– К нам приходил один следователь, – безразличным тоном произнес подследственный. – Одним больше, одним меньше. Мне уже все равно, – он устало присел на стул.
Всем своим видом Филимонов показывал, что смирился с судьбой.
– Олег, пожалуйста, следи за моей мыслью, – Малахов поморщился. – Оксана здесь для того, чтобы спасти тебя и Бойко, вытащить вас из ямы Ты, пожалуйста, ответь на все ее вопросы. Без всякой утайки.
– Ей можно доверять?
Подавшись вперед, Жека дотронулся до плеча Филимонова:
– Как мне самому. Я вас оставлю. У нас ребенок один сидит в машине. Да, чуть не забыл, – он смущенно улыбнулся.
– Что еще? – апатично протянул Олег, упирая взгляд в колени.
Ему стало казаться, что ничего путного из этой встречи не выйдет.
– Я сказал вашему коменданту, – усмехнулся Малахов, – что пришел сюда, чтобы поговорить с тобой насчет твоего долга мне.
– Какого еще долга?
– Какого? Оксана тебе все объяснит. У нее мало времени…
Выйдя из комнаты патрульных, Жека озадаченно почесал затылок. Ну и дела. С таким безучастным настроением одна надежда на Сану…
Старший следователь прокуратуры задавала вопросы, а Филимонов, собрав волю в кулак и сконцентрировавшись, обстоятельно отвечал, не оставляя ни одной мелочи, какой бы незначительной она и ни казалась.
– Пока все, – Оксана машинально посмотрела на часы. – Черт, я уже опаздываю. Олег, подпишете ваши показания. Я верю вам. И я верю Малахову. Он сказал, что это все абсурд. Все эти обвинения в ваш адрес. Будем стараться, чтобы как можно быстрее вытащить вас отсюда. Хуже, если вас переведут в СИЗО. Там с нами не особенно-то считаются…
Подполковник остался сидеть, понуро опустив голову вниз. Судьба-индейка сыграла с ними злую шутку. Не маленький он, чтобы не понять одну простую истину. Если кому-то сильно надо, то от них ни за что уже не отцепятся. А в этом самом сомнений больше не оставалось.
Накануне прилетевший из Киева следователь по особо важным делам с Генеральной Прокуратуры в течение четырех-пяти часов поочередно вызывал их на допросы и настойчиво добивался, чтобы они написали чистосердечные признания. Хищно зыркал на них лисьими, постоянно бегающими по сторонам глазками. И все время подсовывал им заранее заготовленные тексты с описанием убийства, их связи с заказчиками…
Дверь в комнату раскрылась, и на пороге показался начальник караула. За его спиной маячил караульный с автоматом на плече.
– Подследственный Филимонов, на выход…
Подчиняясь команде, Олег встал, по успевшей уже выработаться привычке заложил руки за спину. Прошли они во внутренний дворик и поднялись на крыльцо гарнизонной гауптвахты. Еще один шаг…
Олег оглянулся. Тоскующий взгляд последовательно пробежался по небольшому плацу с нарисованными на нем квадратиками, по высоким стенам, поверх которых пропущена колючая проволока, с развешанными на них плакатами с образцами военной формы одежды…
По роковому стечению обстоятельств он сам оказался в числе тех, кого когда-то бдительно охранял. Не по своей вине. Но от этого не легче, а тяжелее вдвойне. Не столь было бы обидно, если бы они действительно что-нибудь натворили. За свои грехи и отвечать самим. А тут…
Выводной открыл входную дверь и впустил внутрь. Два шага прямо и еще одна дверь. Поворот налево… и снова уперлись в решетку. За ней прогуливался часовой первого поста. Общее отделение гауптвахты. Направо по коридору уходило офицерское отделение. Но им не туда…
Железная дверь со стуком закрылась. В глазок заглянули, убедились в том, что все в порядке. Кругляшек опустился на чернеющее отверстие.
– Ну? – Бойко подвинулся на толстом швеллере, врезанном с обеих сторон в мрачно-зеленые стены, освобождая место для своего товарища.
Сидеть днем не положено. Топчаны раздавались перед самым сном, а с подъемом убирались. Приходилось, как курицам, сидеть на жердочках.
– Жека Малахов приходил. Не один притопал, а с новой женой.
Упоминание о женщине встряхнуло, и Бойко чуточку оживился:
– У него новая жена?
У Филимонова сил хватило на то, чтобы кисловато поморщиться и кивнуть. Разводя руками, его товарищ по несчастью хмыкнул:
– Да я с ним года четыре не встречался. Шли с ним разными курсами.
Не верить соседу причин не нашлось, и Филимонов неопределенно дернул правым плечом, вернее, едва им шевельнул:
– Женился он три года назад. Везет человеку. То был ничем. Нищий. Хорошо, еще квартира у него осталась. Первая жена уехала и оставила ее ему. А тут он классную девку себе отхватил, деньги у него появились. Раскрутился по самой полной программе, мама не горюй…
– Ты ему завидуешь?
– Нет, – Филимонов вздохнул. – Ему – нет. Он среди нас всегда был самым правильным после их командира – Старшого.
Сбоку от Олега послышалось недоуменное пыхтение:
– Ты это о ком?
– Был у них, помнишь, замкомвзводом Рэм Валишев.
– Подожди, Олег, зачем же они сюда приходили? – спросил Бойко.
До него только дошло, что Малахов, видать, появился неспроста.
– Зачем приходили? – глаза у подполковника подернулись дымкой. – Жена у Жеки в нашей военной прокуратуре работает. Она сказала…
– А чего ты сразу мне не сказал? – Бойко в сильном возбуждении вскочил со своего жесткого насеста, врезающегося в одно самое мягкое место. – Ходишь все вокруг да около. Нет, чтобы с этого начать! А то навел тут тень на плетень, несешь всякую околесицу.
– Я не верю в то, что нам еще можно помочь…
Как подрубленный, Бойко сел, вдавил седалище в ребро швеллера.
– Думаешь, нас специально подставили?
– Не знаю. Может, и не специально. Но мы с тобой, Миша, оказались в нужное время и в нужном месте. Может, случайно получилось. Может, кто-то все подстроил. Вот все в нас как клещами и схватились.
Стиснув голову ладонями, Михаил со стоном выдавил из себя:
– И что они тебе сказали?
– Его жена сказала, что все сделает, что в ее силах.