Зелёная Морда, появись!

Зелёная Морда, появись!
Олег Механик

Представь, что ты куришь кальян в кругу лучших друзей, а у тебя в руках гаджет, который словно ролики из «Тик-Тока», может прокручивать сцены из прошлого и будущего. Говоришь, «прикольная штука»? Ну-ну! Будущее может быть страшным – в нём тебя может уже не быть. В прошлом тоже не всё так однозначно. Там ты можешь наткнуться на что-то страшное, либо мерзкое, то, от чего предпочла избавиться твоя память. Такое уж у неё (у памяти) свойство, сохранять только всё яркое и хорошее. А что, если, бродя по забытым закуткам прошлого, ты наткнёшься на преступление, и это преступление было совершено против тебя? А что если ты увидишь лицо преступника? А что если этот преступник сидит рядом? Что если кадры из будущего показывают, что ты не выйдешь из этой комнаты? Сможешь ли ты вычислить преступника? Сможешь ли найти того, кто убил твоё прошлое и, очень скоро, убьёт тебя самого?

Олег Механик

Зелёная Морда, появись!

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перед Вами небольшое произведение. Оно незатейливо и бесхитростно, впрочем, как и всё, что делает автор. Сразу же хочу пояснить, что этим произведением не хотел ничего сказать, кроме того, что сказано в нём. Здесь нет метафор, подтекстов и скрытого смысла. Всё представленное является плодом воображения (может быть в чём-то больного) автора. Это предисловие служит лишь небольшим пояснением.

Названием книги послужила ключевая фраза из одной детской игры. Вижу, как округляются ваши глаза. Не припоминаете? Ну-у, может быть в вашем детстве такой игры и не было. Суть её заключалась в том, что игроки запирались в тёмной комнате со свечкой. Они должны были долго и пристально вглядываться в пламя, после чего один игрок тушил свечу. В этот момент все игроки хором произносили одну фразу. «Зелёная морда, появись!». Отпечатанный на сетчатке негатив пламени, в темноте превращался в зелёное пятно. Так что у каждого в глазах стояла своя зелёная морда. Дальше уже всё зависело от воображения, которое частенько подбрасывало дополнительные краски увиденным образам, а иногда наделяло их речью.

В общем, ничего серьёзного. Забава для детей дошкольного возраста тупая и бесхитростная. Ну чем было ещё заняться детишкам в доцифровую эпоху, когда в помине не было смартфонов и планшетов, а по телику шло всего два канала. Играли со всем, что попадётся под руку, по максимуму используя воображение. А что было воображать, коли ничего и не видели? Поэтому и в играх этих смысла было не больше, чем в композициях Ольги Бузовой.

Но пояснить я хотел совсем другое. Всё дело в том, что при написании книги автор впал в некий транс. Такое бывает, когда полностью сливаешься с материалом и даже начинаешь верить в то, о чём пишешь (даже если это полный бред). В этом случае, сама парадигма произведения зародила в авторе сомнения в том, отражают ли его воспоминания об этой игре действительность, либо она явилась плодом воображения (искусственно воссозданным воспоминанием). Автор не нашёл ничего умнее, как «загуглить» фразу «Зелёная морда». И что вы думаете? Ни одного упоминания. Нет, «зелёных морд» в сети полно, но ни одна из этих «морд» не связана с детской забавой. Здесь автор заметно напрягся, так как стал понимать некую мистику ремесла. Само название книги, которое было случайно выбрано автором и которое изначально не подразумевало, какого либо подтекста, оказалось искусственным воспоминанием. Возможно, этой игры и не существовало вовсе, или название было другим. Но дело даже не в этом. Всё дело в том, что это (теперь мы уже знаем) искусственно воссозданное воспоминание, явилось не только названием, а отражением сути данного произведения.

Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится.

М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»

1

Зачем нужны соблазны? Чтобы испытать нашу волю. Тогда вопрос: кто испытывает и зачем? Ещё один вопрос: если это испытание, почему его не проходят все в равной степени. Почему одних осыпает этими соблазнами словно снегопадом, а других они обходят стороной. И ведь не скажешь, что эти, ну которые счастливчики, морально стойкие люди. Просто их везение настолько велико, что перед их носом не замаячил их самый великий (предназначенный именно им соблазн). Заяц любит морковку, пчела мёд, алкаш – пиво, игроман мечтает о большом куше, ловелас вожделеет короткую юбку и длинные ресницы, нимфетка – запах тостестерона и огромный орган. У каждого есть свой червячок, которого он готов заглотить. Беда в том, что вместе с этим червяком, ты заглатываешь и крючок. Вот тут-то некоторым и приходит на помощь везение. Эти счастливчики, каким то чудным образом не плавают там, где невидимые рыбаки закидывают свои удочки, и такие черви, даже если им и попадаются, то очень редко. Основная же масса постоянно висит на одном из многочисленных крючков. Только не говорите, что не все подвержены соблазнам. У каждого человека существует соблазн, которому он противостоять не в силах. Удача некоторых состоит в том, что они просто не натыкаются на этот свой соблазн.

Луке в этом плане не везло. Слишком много червяков он проглотил на своём веку, и сейчас, в полупустом вагоне метро, ему подсовывали очередного. Тонкий, большой, в размер шоколадной плитки, смартфон выглядывал из щели, образованной приоткрытой молнией. Именно в тот момент, когда блуждающий по периметру вагона, взгляд Луки случайно наткнулся на эту злосчастную сумку, телефон включился. Экран загорелся буквально на секунду, а затем погас. Он как будто подмигнул Луке, говоря «я здесь, дружок, вспомни молодость!».

Сколько раз он зарекался не брать того, что плохо лежит, сколько раз обещал себе, что больше не будет обманывать, просить, играть, курить траву, бухать. Но как назло, каждый раз именно после такого зарока, в поле его зрения появлялся проклятый червячок. И чёрт бы с ним с телефоном, что он телефонов не видел? Он бы и внимания не обратил, если бы не долг Сиплому. Внезапное решение финансовой проблемы нарисовалось прямо перед его носом.

Указательный и безымянный пальцы, проворными червячками проникли в щель, зацепили смартфон за глянцевый уголок и тот в долю секунды перекочевал из сумки в карман своего нового хозяина. Это удивительно, но буквально сразу же после проведённой манипуляции жертва вскочила с места и направилась к выходу. Походило на то, будто двое заранее договорились, что один стянет у другого телефон, ну как киношные шпионы, которые обмениваются информацией. Лука понятно ни с кем не договаривался, он в первый раз увидел жертву целиком, когда она выходила из вагона. Высокая худая, толи женщина, толи девушка. От женщины в ней был чёрный плащ и дешёвая сумка из искусственной кожи. От девушки, замотанная в арафатку голова и солнцезащитные очки на поллица. Было в ней ещё что-то от старухи. Это рассеянная небрежность, выражавшаяся в болтающейся на локте расстёгнутой сумке и запах. Женщина пахнет классическими проверенными ароматами, не терпкими, не сладкими, не вызывающими. Девушка бывает жутко горькая, или приторно сладкая, и это, чаще всего резкий вызывающий аромат. Старуха пахнет хозяйственным мылом, или «Красной Москвой». От этой пахло гарью.

«Бухгалтерша, или учительница, на крайняк деканша какого-нибудь вуза. – Такую оценку дал Лука женщине непонятного возраста, за те пять секунд пока та находилась в поле его зрения. – Ну и ладно, если баба умная, заработает себе на другой, если нет, значит он ей не нужен. Пусть пользуется кнопочным».

Дав себе моральное успокоение, Лука продолжил путь до своей остановки, безмятежно дремля. Он выскочил на «Автозаводской», где была намечена встреча с корешами. В этот раз решили собраться в хинкальной, которая располагалась в двух шагах от метро. Пьер всё время менял места их сборищ, или как он их называл «сходняков». Лука не понимал, где Пьер отрывает эти сраные дыры, которые были одна хуже другой. Так же он не понимал, зачем постоянно менять места дислокации, о чём неоднократно спрашивал предводителя.

«Зачем светиться в одном и том же месте» – отвечал Пьер.

«Так мы вроде не гангстеры и не наркокурьеры, чтобы кого-то опасаться!» – пожимал плечами Лука.

«Мы тунеядцы, бездельники, распиздяи и мелкие воришки. А это для общества самый нежелательный и опасный элемент.» – назидательно покачивал Пальцем Пьер. Будучи головой этого странного формирования, Пьер пытался дать ему антисоциальный окрас, придать значимости. По сути, он был головой того, чему голова и не требуется.

Хинкальная приятно удивила Луку тем, что в ней хотя бы пахло чем-то съестным, а не продуктами отходов жизнедеятельности. Все уже собрались за круглым столиком и ждали только его. Ну как ждали. Карась доедал порцию хинкалей и его губы, как у грудного ребёнка были перемазаны белым. Пьер, как обычно, держал на весу бокал с пивом . Это самое тяжёлое что предводитель шайки держал в руке за всю жизнь, но надо отдать ему должное, что этот вес он поднимал каждый день и не по одному разу.

Марианна, как всегда скучала и крутила между пальцев трубочку от коктейля. Её лёгкие требовали очередной дозы никотина, кои она принимала исправно, буквально каждые десять минут. Сейчас её удерживало только то, что нужно одеваться и выходить на улицу, где так промозгло.

«Всем привет!» – Лука чмокнул в щёчку Марианну и по очереди (по рангу), отбил «пять» друзьям. – Как дела?» – Задал он дежурный вопрос, не требующий ответа, даже для тех, у кого есть хоть какие-то дела.

Сидящие за столом пропустили вопрос мимо ушей. Они решили, что демонстрация дел гораздо эффективнее, чем их объяснение. Что не видишь как дела? Хорошо, один ест, второй пьёт, третья хочет курить. А ты чем займёшься?

Скинув свою зелёную парку, Лука бухнулся на диван рядом с Марианной. Он размышлял, что ему делать? Дилемма была сложной для утра вторника и звучала так: «Что взять, пива, или сто грамм?». В конце-концов, выбор пал на водку и порцию хинкалей.

В ожидании заказа, Лука вникал в разговор, завязавшийся до его прихода. Нет… ничего серьёзного и особенного, как обычно. Пьер доказывал Карасю, что новые китайские машины ничем не хуже европейских, что автопром поднебесной уже достиг уровня мировых гигантов этого бизнеса. Карась по сложившейся привычке возражал. Он был тугодумом в общепринятом смысле, и в разговоре всегда шёл от обратного. Хочешь показаться умнее, чем ты есть, просто отрицай всё, что тебе скажут. Чтобы вывернуть аргументы собеседника наизнанку, много ума не требуется.

Марианна, как всегда отмалчивалась. Большинство тем, которые обсуждали в компании, её не интересовали. Она считала себя выше всех этих мелочей, они были просто песчинками в океане её внутреннего мира. Миниатюрная, хорошенькая собой, она не была обделена вниманием мужского пола, только почему-то отдавала предпочтение именно этой компании. Она редко улыбалась, но именно в эти моменты становилась по-настоящему красивой. Серые глаза испускали невероятно яркие лучи, на щеках появлялись ямочки, являлись свету острые ровные зубки. Марианна улыбалась очень редко. Она считала себя несчастливой и несла это ощущение мира, как знамя.

Что же заставляло её проводить свободное время в этой компании? Вообще, что держало их вместе? Что может объединять недоучку медика, ныне тунеядца, профессионального охранника, курьера доставки и незадавшегося психолога?

Они учились в одном классе. Но этого недостаточно для крепкой дружбы. Мало есть одноклассников, которые сохраняют дружбу до тридцатки.

Была ещё одна объединяющая их черта. Они были неудачниками, а точнее считали себя таковыми. Неудачникам ни в коем случае нельзя держаться вместе и Марианне, как психологу это должно было быть известно. Всё дело в том, что ничто так не объединяет людей, как совместное нытьё на жизнь.

2

Лука вспомнил о своём нечаянном приобретении, только в момент, когда желудок обдало тёплой спиртовой волной. Ненадолго появившийся кураж, заставил его достать из кармана телефон и небрежно бросить его на стол.

– У тебя новая труба? – поморщился Пьер. – Откуда?

Лука хитро улыбнулся, пожал плечами и откинулся на диван с гордым видом человека, совершившего подвиг.

– Ты опять за своё? – улыбнулся Пьер.

– Горбатого могила исправит, – прошамкал Карась набитым ртом. Марианна недовольно покривилась, став некрасивой.

– Я не хотел. Он мне сам в руку прыгнул…– оправдывался Лука. – Ну кто ездит в метро с открытой сумкой? Этой курице повезло, что это был телефон, а не бумажник.

– Сейчас что с бумажника, что с телефона толку ноль! – Снисходительно хмыкнул Пьер. – В бумажнике одни карточки, да и телефоны обычно запаролены.

Небрежным движением пальца он подкатил смартфон к своей стороне стола, ткнул в экран, который тут же засветился.

– Смотри ка ты, никакого пароля. – Пьер елозил пальцем по экрану, листая меню. – А ты не боишься, что тебя отследят, дурья твоя башка?

– Кто, американцы из штата Коннектикут? Это чай не Яблофон. – развеселился Лука.

– Не Яблофон…– мычал Пьер, крутя телефон в руке. – Вроде похож на «десятку», но не он. Лэйбла нет, похоже китайский «ноунэйм», но сделан качественно…И кому ты его собираешься впарить?

– Сиплому отдам в счёт долга! – Пробормотал Лука, крутя на обожжённом языке дымящийся хинкал.

– Ты думаешь ему такое надо? – Махнул рукой Карась.

– А кто его спрашивает? Пусть берёт то, что дают, а не то, про долг вообще забудет.

– Он пустой как барабан, – бурчал тем временем, изучающий содержимое смартфона Пьер. – Ни хрена нет, кроме контактов, и парочки приложений. – Странно, что ей ещё никто не позвонил.

– А кому она нужна, старая курица. Давай уже сюда. – Лука протянул руку, продолжая играть во рту хинкалом.

Забрав у товарища телефон, он принялся деловито елозить по экрану засаленным пальцем.

На перламутровом поле сиротливо болтались две иконки, одна из которых сразу привлекла внимание Луки. На чёрном квадратике был изображён череп, пронзаемый молнией. Такой значок с устрашающим слоганом «Не входи, убьёт!», обычно вешают на двери трансформаторных будок.

– Это что ещё за хренотень…– буркнул Лука, тыча пальцем в иконку.

Поле экрана затянуло чёрным. В центре появилась надпись.

«Вы уверены, что хотите войти?»

Под этой надписью располагалось два стандартных квадратика «Да» и «Нет».

– Да бля, мне есть шестнадцать, я не гомик и не педофил…– бурчал Лука в губу, нажимая на иконку.

Следующей появилась надпись: «Для входа в приложение требуется идентификация».

Лука тщетно пытался разглядеть очередные иконки требующие согласиться, или отказаться, но ничего подобного на экране не было. Внизу под надписью появилась полоска, которая подобно наполняемому жидкостью сосуду, постепенно окрашивалась в зелёный. Это означало, что идентификация уже идёт. Только вот как она может идти, если Лука не вводил никаких учётных данных. Следующая надпись заставила его зрачки расшириться.

«Добро пожаловать, Дмитрий Иванович Лукин!».

– К-как? – он поднёс смартфон почти вплотную к лицу, заставив тем самим сгрудиться за своей спиной Пьера и Карася.

– Чё там? – спрашивали хором любопытные друзья. Даже Марианна, хоть и не вскочила с места, но поглядела в сторону Луки ожившим взглядом.