Месть рогоносца

Месть рогоносца
Николай Фёдорович Шахмагонов

Частный детектив, от которого ведётся повествование, приезжает в гости к другу в отпуск. в город своего детства. Сосед и начальник друга по службе уговаривает его заняться разоблачением жены, заподозренной в измене. В простое для сотрудника частного детективного агентства дело, вплетается внезапное убийство блудницы, в котором местные сыщики сразу же обвиняют мужа и арестовывают его. Однако, частный детектив обращает внимание на многие нестыковки и начинает работу, которая едва не стоит ему жизни, поскольку своим следствием он будоражит бандитскую шайку, поддерживающую связи с заместителем начальника ученого центра. В ткань остросюжетного повествования автор мастерски вплетает любовную линию, выписанную ярко и пронзительно. Детектив читается на одном дыхании.

Николай Шахмагонов

Месть рогоносца

Месть рогоносца

Ранним утром в пятницу, в самый разгар моего отпуска, который проводил в гостях у друга и тёзки Алёшки Кудрявцева, в городе своей юности, меня разбудил непонятный шум за окном. Удивительно было то, что исходил он не от фасада – это было бы ещё объяснимо – грибники тем летом поднимались и до рассвета, а с тыльной стороны дома, где всё засажено деревьями, буйно разросся кустарник, и обычно никто не разгуливал, а тем более не устраивал сходок.

«Что ещё там? Поспать не дадут в отпуске», – подумал я и вышел на широкую лоджию, куда вела дверь из отведённой мне комнаты.

Встретила утренняя прохлада. Лёгкий ветерок врывался через открытое окно с непременной сеткой от комаров – прав Пушкин в своих поэтических строчках: «О, лето красное, любил бы я тебя, когда б не пыль, да зной, да комары, да мухи», а уж этого всего в озёрном краю немерено.

Я посмотрел вниз и остолбенел – в пестревшей яркими цветами клумбе лежала вниз лицом женщина. Её обступили жильцы дома, видимо, поднятые шумом, и теперь что-то горячо обсуждавшие на почтительном расстоянии, ну и, конечно, милиционеры, что собрались рядом с ней. А от скорой машины, уже спешили вслед за доктором санитары в белых халатах и с носилками в руках.

До меня долетели обрывки фраз:

– Сбросили, – говорил один голос.

– Да, конечно, сбросили, – вторил ему другой, – С одиннадцатого этажа… Там её квартира.

– Ещё бы не насмерть, – рассуждал третий. – С такой-то высоты.

Охваченный самыми неприятными предчувствиями, я размышлял, спуститься вниз или продолжать наблюдать, из окна.

А между тем санитары поставили носилки и, подняв женщину, положили на них, перевернув на спину, но, прежде чем, они накинули на неё покрывало, я успел разглядеть лицо погибшей и невольно отпрянул от края лоджии.

«Боже мой! Это ж Инна Хрусталёва, – едва не воскликнул я, – Не может быть!?»

Вернулся в комнату, быстро оделся, привёл себя в порядок и поспешил на улицу.

«Как же так? Почему? – билась в голове мысль, – Вот чем обернулись мои занятия делами в отпуске… И зачем я только согласился на отчаянные просьбы мужа погибшей разоблачить эту барышню?»

– А-а, товарищ сыщик, и вы тут как тут, – с развязной иронией встретил меня участковый, уже немолодой капитан, седоволосый и какой-то немного угрюмый, что я заметил ещё прежде, встречаясь с ним не по делам, а просто, случайно: – Вот смотрите, смотрите! Ну и любуйтесь результатами трудов своих праведных.

– Не понимаю, что хотите сказать, – угрюмо буркнул я. – Каких таких моих трудов?

– Чего ж тут понимать? Выследили блудницу, а муж её и пришиб из ревности, да с одиннадцатого этажа вышвырнул, – уверенно заявил участковый.

– Этого не может быть, – возразил я, – Он не мог такого сделать. Не мог. Он – не убийца, – прибавил, правда, без особой уверенности в голосе. – Нет, не верю. Не мог он, – повторил, скорее убеждая себя, чем кого-то из окружающих и прислушивающихся к нашему разговору.

Участковый только руками развёл, а стоящий рядом человек в штатском, довольно молодой, с виду уверенный в себе и несколько грубоватый, очевидно, следователь, заметил:

– Факт налицо… Да и соседи говорят, что Хрусталёв ночью сбежал из дому. Видели, как прыгнул в свою машину, да так рванул, что аж колёса завизжали.

– Что удивляться-то? – сказал мне участковый. – Месть рогоносца – дело нередкое! Сколько таких случаев. Иль не слышали?

Я не стал спорить, хотя и резало слух этакое столь твёрдое заявление. Поинтересовался:

– В квартире уже работают?

– Да, вскрыли её с понятыми, – сказал человек в штатском, который действительно оказался следователем.

Мне больше сказать было нечего, и я решил побывать в квартире, чтобы хоть краем глаза взглянуть на обстановку в ней и незаметно снять, установленное мною записывающее устройство, присоединённое к телефонному аппарату.

На моё счастье никто его не обнаружил, наверное, потому, что пока не проводили детального осмотра квартиры, и я успел замести следы своей деятельности, прежде чем мне не слишком вежливо посоветовали удалиться и не мешать работе.

К частным сыщикам у милиции отношение не ахти какое. Я служил в сыскном агентстве, выполняющем весьма деликатные заказы. Мы в, том числе, вели наблюдение за блудниками и блудницами, добывали необходимые факты, фото или видео документы, в зависимости от просьб заказчиков, которых было немало.

В свой родной город, раскинувшийся на берегу большого, живописного озера, я приехал порыбачить, походить за грибами, отдохнуть от столичной суеты. Остановился у бывшего своего одноклассника, Алёшки Кудрявцева, с котором были мы когда-то не разлей вода. Он теперь работал инструктором в центре подготовки пилотов деловой авиации – заведении новом, но весьма известном в этом провинциальном городке. Приезжали учиться сюда и из других городов, и даже из областного центра. Возглавлял же центр Борис Петрович Хрусталёв, муж столь ужасно погибшей женщины. И я теперь проклинал тот день и час, когда он, узнав о моей профессии, вошёл в квартиру моего друга со своей столь привычной для столицы и необычной для этого захолустья просьбой.

Здесь пока агентств, подобных тому, в котором я служил послу ухода в запас, не было.

Я спустился на пятый этаж, где была квартира Кудрявцева, и столкнулся с ним буквально на пороге. Он слышал шум, решил пойти узнать, в чём дело, а потому сразу набросился на меня с вопросами:

– Куда ты умчался ни свет, ни заря? – и заметив озабоченность на моём лице, поинтересовался: – Что там произошло?

Окна его комнаты выходили на фасад здания, а пойти в лоджию, выходившую в тыл, видимо, не догадался, а потому оставался в полном неведении.

Я коротко рассказал о том, что удалось узнать, и он потащил меня на улицу, тоже обескураженный и взволнованный.

– Жаль мужика, – твердил он. – Зачем же он так? Но кто бы мог подумать? Ах, зачем, зачем?!.. Из-за этой… Плюнул бы на неё и забыл. Не стоила она того…

Скорая уже уехала, но милицейские машины оставались на месте. Участковый о чём-то разговаривал со следователем. Я услышал конец фразы этого разговора.

– А не путают ли медики? – говорил следователь, – Как это может быть, что смерть наступила никак не этой ночью, если выбросил её муж выкинул от силы в час ночи. Соседи говорят, что он как раз в половине второго умчался. Да и обнаружили её рано утром. Не могла же лежать здесь сутки? Обязательно бы заметили.

Такое поразительное, просто исчерпывающее заключение сделал он, отчего я едва сдержал саркастическое замечание, готовое сорваться с языка. Но решил пока воздержаться от дискуссий.

– Может он её убил и сутки держал в квартире, не зная, куда деть, ну а потом… , – начал участковый, но, заметив меня, замолчал.

Предпочёл не отвечать ему и следователь.

– Что-то не складывается? – спросил я.

– Всё в норме, – ответил участковый. – Ордер на арест Хрусталёва уже привезли… Будем искать его. Бегство ещё раз подтверждает его вину. Но от нас далеко не уйдёт.

– Он и не собирается уходить, – вдруг сказал Кудрявцев. – Вот, собственной персоной.

Дом, среди таких же многоэтажных, стоял в низине, неподалёку от берега. К нему вела кружная асфальтовая дорога, а напрямик от автобусной обстановки, что на взгорке, у магазинов, спускалась крутая тропка, кое где, на очень большой крутизне, переходившая в ступеньки. По тем ступенькам очень медленно, немного пошатываясь, спускался в эти минуты Хрусталёв, понурый, помятый и растрёпанный.

Нужно было видеть немую сцену. Первым опомнился следователь. Он жестом подозвал двух милиционеров, которые стояли у машины и, кивнув на Хрусталёва, распорядился:

– Взять его.

Хрусталёв шёл прямо на нас, шёл равнодушно, с каким-то отсутствующим взглядом.

– Сам решил сдаться, – сказал участковый. – Погодите-ка, пусть подойдёт, – остановил он милиционеров. – Надо сразу, пока не опомнился, задать пару вопросов.

– Да, да, погодите, – поддержал следователь.

Хрусталёв, меж тем, подошёл ближе, посмотрел с удивлением на собравшихся и спросил:

– Что случилось?

– Это у тебя надо спросить, – грубо оборвал следователь.

– А что у меня спрашивать? – пожал плечами Хрусталёв. – Беда стряслась. Разбил я свою машину, и сам едва уцелел. Как вы мне позвонили, – продолжил он, обращаясь ко мне, – Я рванул по адресу, да не доехал. Слишком спешил, волновался. Ну и…

– Кто позвонил? – удивился я.

– Вы же, вы, – ответил он, удивлённо посмотрев на меня. – Ночью. Примерно в час. Я никак заснуть не мог, а потом, только задремал, вдруг звонок. Мол, выезжайте быстро, нашёл жену вашу. Она на даче. И адрес сказали…

– Я вам не звонил, – возразил ему с удивлением.

Участковый посмотрел на меня подозрительно, что-то соображая, потом кашлянул и объявил Хрусталёву: