Войти
Текст
отзывы: 0 | рейтинг: 0
Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера
Николай Фёдорович Шахмагонов
Это необычное произведение мемуарного жанра. Писатель Николай Шахмагонов с пронзительным откровением повествует о любви, творчестве и службе. Предлагаемую читателям часть книги «Я родился на Советской земле. Исповедь офицера», озаглавленную «Годы лейтенантские», открывает глава «Мёдсестра из медсанбата», в которой рассказывается об увлечении автора, только что, после учений, назначенного командиром мотострелковой роты, и вскоре направленного на ответственную должность в глухой лесной гарнизон, где его ждут суровые испытания в должности командира отдельной местной стрелковой роты, численностью в 238 человек, охраняющей Центральную базу боеприпасов. Там будет всё… Борьба с дедовщиной и победа над ней, пропажа солдата, вожатого караульных собак, перестрелка, ранение прапорщика и гибель солдата, оказавшегося соперником раненого на любовной арене, конфликты с командованием базы и борьба с несправедливостью по отношению к ротному командиру и всей роте, а также семейные драмы…
Николай Шахмагонов
Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера
Мёдсестра из медсанбата.
Служба моя в 32-й гвардейской мотострелковой Таманской Краснознамённой ордена Суворова второй степени дивизии, куда прибыл на должность командира мотострелкового взвода в ноябре 1970 года, подходила к концу, но я ещё не знал об этом.
А между тем, заключительные недели этой службы были озарены необыкновенным романом, именно не с мед… а мёдсестрой, романом ярким, стремительно развивающимся и можно даже сказать искромётным. Я не мог предположить, чем он завершится, но семейная моя жизнь оказалась под серьёзной угрозой.
Впрочем, обо всём по порядку.
В июне 1971 года прошли войсковые учения, которые завершили проверку развёртывания дивизии до полного штата, сколачивания подразделений и боевой готовности.
По итогам проверки состоялся приказ, в котором раздавались гостинцы в приказах, причём, весьма неприятные достались старшему звену, ну а младшему выпали даже очень радостный – многие командиры подразделений – взводные, ротные – получили повышение в должностях.
Я был назначен командиром мотострелковой роты, но роты – кадрированной.
Проверка завершилась, приписники распущены по домам, и у меня в подчинении не осталось ни единого человека из всего «любимого личного состава» – так говорили в шутку о подчинённых солдатах и сержантах. То есть в восьми из девяти мотострелковых ротах полка в мирное время были в строю только ротные командиры, а все остальные – в народном хозяйстве. Ёрничали по этому поводу. Говорили, мол, получил ты кадрированную пасеку – мёд есть, а пчёл – нет. Конечно, сравнение не слишком удачное, ибо мёду в службе мало. И не только потому, что нужно какие-то действия всё-таки предпринимать. Вести учёт личного состава, даже познакомиться с командирами взводов было рекомендовано. Найти их в городе, повидаться. Но это всё потом, потом, то есть, по сути, никогда, потому как всяких разных задач хоть отбавляй. А тем летом, в связи с нехваткой командиров взводов в единственной развёрнутой роте, предложили и командирам рот в добровольно-принудительном порядке ходить начальниками караулов.
Я выбрал караул по охране складов боеприпасов. Как командир роты, мог себе позволить выбирать. Этот караул был за чертой города, в лесу, на берегу Волги, недалеко до Путиловских лагерей. Хорош тем, что грибов, хоть косой коси, особенно на охраняемой территории, а время – грибное.
Впрочем, в Калинине весь мёд состоял в другом… Этот замечательный город на Волге можно назвать вторым после Иванова городом невест, поскольку и ткацкие фабрики, и разные другие комбинаты славились девушками. И мне довелось познакомиться с этими особенностями города, мало того, встретить настоящую мёдсестру, именно мёдсестру – тоже шутка такая ходила. Но сначала всё-таки о службе…
Что ожидало впереди? Загадка из загадок. Перевод в дивизионную газету либо Таманской мотострелковой, либо Кантемировской танковой дивизий, ради которого я с большим трудом ушёл из 1-й отдельной бригады охраны Министерства обороны СССР, то есть воинской части центрального подчинения, в Московский военный округ, ну никак не получался. Командование же кадрированной ротой для молодого офицера, который ещё и двух лет после выпуская из училища не отслужил, дело не очень хорошее. Опыт надо приобретать. А что же у меня получалось? 11 месяцев командования полнокровным взводом в 1-й отдельной бригаде охраны Министерства обороны. Затем два месяца за штатом. Трудно поверить, но в связи с большим набором двухгодичников в сентябре 1970 года во всем Московском военном округе не осталось ни одной вакантной должности командира мотострелкового взвода. И не было таковой в течении двух месяцев.
Ну а оказаться в Московском военном округе мне было просто необходимо, чтобы попасть в газету. Дело в том, что из соединения центрального подчинения, коим была бригада охраны, не могли меня взять в армейскую печать. Знакомые офицеры из окружной газеты «Красный воин» не раз говорили, переведись, мол, в Таманскую дивизию, тогда в лёгкую.
Кадровик, который вёл моё дело, долго не мог понять, почему я переведён из бригады. Постоянно задавал вопрос, за что меня выгнали оттуда. Ну я и признался, в чём дело. Надо думать, что общевойсковому офицеру, коим был кадровик, манёвр мой не пришёлся по душе, и он намеренно направил меня в дивизию сокращённого состава, так называемую кадрированную, в которой не было по штатам мирного времени дивизионной газеты. Ну и оказалось, что перевод из бригады ничего не дал. Но это могло показаться лишь на первый взгляд. Дальше будет видно, что всё далеко не так просто.
В дивизии же я четыре месяца командовал махоньким взводом в 1-й роте 420-го гвардейского Севастопольского мотострелкового полка. Причём за эти четыре месяца – и помощником начальника штаба полка успел побыть, правда недолго совсем, и полмесяца в госпитале поваляться, и пару недель на съёмках кинофильма «Проверка на дорогах» поучаствовать. Съёмки были в Бологое. Ну а с середины марта отправили меня на сборы стрелковой команды дивизии, поскольку намечалось летом первенство Вооружённых Сил по пулевой стрельбе, а у меня был 1-разряд и за плечами участие в крупных соревнованиях, а в том числе и в Спартакиаде суворовских военных училищ.
То есть опыт командования взводом оказался невелик – всего год с небольшим. Сборы стрелковой команды были прерваны подъёмом по боевой тревоге и развёртыванием дивизии до полного штата. А там сразу вступил в командование ротой. Впрочем, я над этим всем особенно не задумывался. Встречи амурные летом в Калинине всё отодвигали на задний план. Чем-то это должно было закончиться? И однажды закончилось лихо…
В жаркий июльский день, особенно мне памятный, мы с приятелем отправились на обед в офицерскую столовую 83-го городка, что был на самой окраине, возле самого знаменитого в ту пору Мигаловского аэродрома, на который базировались ракетоносцы Ту-16. Теперь на том самом месте, где был автопарк дивизии, выросли комфортабельные корпуса Тверского суворовского военного училища, моего родного училища, которое я окончил в 1966 году. Тогда оно называлось Калининским СВУ.
В Калинине многие успевали в обеденный перерыв домой съездить, поскольку город был в ту пору невелик, да и о пробках никто понятия не имел. На календаре, напомню, 1971 год. На обед полагалось два часа, чтобы офицеры могли и до дому добраться, и пообедать, и вернуться на службу. Ну а тем, кто жил на съёмных квартирах или в общежитии, что делать? Ну разве что отправиться на берег искупаться. Летом, разумеется. Берега Волги в Калинине в ту пору практически не оборудовали нигде, кроме городского пляжа у цельнометаллического моста. Девственными оставались берега. Но и запретов на купанье, кроме нескольких мест, не было.
Пришли мы с приятелем, тоже лейтенантом, в столовую, встали в небольшую очередь, а перед нами две девушки, молоденькие, привлекательные. Как мы тут же выяснили, были они из медсанбата дивизии. Медсанбат дислоцировался в 83-м городке, то есть там же, где и три мотострелковых, танковый, артиллерийский полки и другие отдельные подразделения дивизии. Разговорились ещё в очереди. Сначала так, от нечего делать. Но одна из девушек мне очень понравилась.
Назвалась она Галиной. Я постарался поближе к ней держаться, ну а мой приятель, исключительно ради поддержания компании и содействия мне, к её подруге, имя которой я не запомнил.
Провезли мы свои подносы по «рельсам» раздачи, взяли что-то лёгкое, поскольку в жару есть не хотелось, ну и сели за соседний с девушками столик. К ним за столик садиться показалось не очень удобным. Да и мест в зале было предостаточно.
Продолжили разговор, положивший начало этакому ненавязчивому знакомству.
Ну а когда с обедом покончили, надо было расставаться, а расставаться не хотелось не только нам, но, как мне показалось, и девушкам тоже. Тут я и предложил пойти на Волгу, искупаться, причём нашёл всеобщее понимание и довольно-таки живую поддержку нашего маленького коллектива.
– Пошли?! – предложили мы.
– Пошли! – согласились они. – Только нам бы в общежитие заскочить. Купальники взять.
Общежитие от городка через три-четыре остановки трамвая. А от общежития до берега – минут пять ходьбы. Городские кварталы заканчивались не на самом берегу. Асфальтовая дорога вдоль берега, окаймлявшая кварталы, представляла собой своеобразную их границу, а дальше к Волге вели извилистые тропки через поле, благоухающее разнотравьем, словно и не лежал позади областной город. Берег не очень крутой. Трава чуть не до самого уреза воды, и лишь у самой кромки песочек. Не совсем, конечно, пляжный, но главное, что и не камни, по которым ступать не очень приятно, и не чернозём, где ноги по щиколотку проваливаются. Место для купанья вполне комфортное для тех времён, когда не канючили ещё наши соотечественники, что и сервис у нас не тот, и пляжи не комфортабельны.
Сбросили наши девушки лёгкие платьица, глянул я на Галину и дух перехватило. То-что лицом красива ещё в столовой заметил, потому и познакомился, а тут и фигура оказалась на высоте – стройна, элегантна, словом, не то, что миски девяностых – губастые скелеты с футбольными мечами выше пояса, накаченными донельзя, да на спичках, хорошо ещё если не на извилистых. Даже мой приятель замер на мгновение, но потом вспомнил, что должен взять на себя Галину подругу, которая, кстати, тоже была получше тупых мисок будущего ельцинизма. Но тогда, конечно, о всех мерзостях времён грядущих никто не подозревал.
Накупались, правда, пока, плавая и безобидно озорничая на пионерском расстоянии, наговорились, насмеялись, а когда пришла пора отправляться на службу, я уже сгорал от нетерпения сократить до минимума это пионерское расстояние, а потому с некоторой робостью назначил Галине встречу.
Она посмотрела на меня пронзительным, чуть затуманенным, взглядом, задумалась. Мы как раз подходили к остановке трамвая, и я сделал следующий шаг:
– Буду здесь, на углу кинотеатра в восемнадцать тридцать.
Помялась и ответила без жеманство, тихо и как-то очень доверительно, мягко:
– В девятнадцать… Надо после службы в общежитие забежать.
Поскольку, как я уже упоминал, «любимого личного состава», теперь у меня не было, мог вполне рассчитывать на то, что покину военный городок в 18.00, и тоже забегу на съёмную квартиру, что была рядом. Правда переодеть мог разве что сапоги, и сменить брюки на так называемые в войсках, параллельные, поскольку сразу задумал пойти со своей новой знакомой в ресторан. А в полевой форме или даже в повседневной для строя не очень удобно. Вот зимой как-то хотел зайти на танцы в Дом офицеров, так не пустили в сапогах. Вежливо, но твёрдо. А у меня в Калинине и не было гражданской одежды, ведь каждый выходной в Москву ездил. Правда брюки на выпуск, именуемые в ту пору параллельными, и ботинки в Калинине у меня были.
Встретились в 19.00 на трамвайной остановке у кинотеатра, что недалеко от общежития, в котором устроились девушки, служащие в полковых медпунктах, медсанбате дивизии и ещё каких-то подразделениях, где были женские должности. В Калинине в ту пору трамвай был самым популярным видом транспорта. Его даже называли в шутку Калининским метро. На трамвае и отправились в центр. Я сразу пригласил в ресторан, и Галя не возражала.
В какой ресторан? Безусловно, в «Селигер», что был при гостинице с таким же названием. Сейчас бы либерасты сказали – бренд города. Таков либеральный словесный бред. В ту пору говорили, что это визитная карточка Калинина.
Четырёхэтажная гостиница «Селигер», серого серьёзного такого, даже чем-то сурового, цвета, и ныне находится в центре города, на Советской улице. Вход с массивными дверьми, со швейцаром. В вестибюле – прямо администратор, а направо дверь в ресторан, из которого к нашему приходу даже музыка уже доносилась, хотя ещё никто не танцевал.
Галя была кротка и скромна. В вестибюль ступила с робостью. Сразу заметно, совсем не избалована. Да, собственно, и я ещё самостоятельно по этаким заведениям не хаживал, хотя с отцом в детстве бывал в самых, самых в ту пору престижных этаких заведениях и Москвы, и даже Ленинграда, где снимался фильм по его сценарию, написанному на знаменитую Шолоховскую «Поднятую целину».
Удивительно, что свободных мест оказалось много, и устроились мы очень неплохо – одни за маленьким столиком возле окна. В тот жаркий день сближение происходило на удивление стремительно. Всего-то ведь общение в столовой, купание, да дорога до центра города.
К вечеру жара спала, да и в старом здании ресторана прохлада радовала. Впрочем, всё, всё мелочи, когда рядом такая прелестная барышня.
Заказали, как и в столовой, что-то лёгкое, ну и, конечно, шампанское, а, едва ансамбль заиграл что-то для нас подходящее, пошли танцевать. Скачки, стремительно входившие в моду, не годились. Мне предстояло и пионерское расстояние сократить, и поговорить. Танцы медленные, позволяют ощутить то, волшебное существо, с которым танцуешь.
В ресторане сохранялась какая-то особенная для тех времён чопорность.
Серьёзных планов я на продолжение вечера не строил. Но, конечно, постоянно вертелось в голове: отчего бы не попробовать продолжить начатое. Небольшую съёмную комнатку в квартире, что неподалёку и от городка военного, и от общежития, в котором жила Галина, я к тому времени уже опробовал.
Когда вышли из ресторана в полумрак, окутавший город, ощутили приятную вечернюю свежесть. Опускалась чарующая летняя ночь. Ну как в такую ночь расставаться?! Решил я всё же сделать попытку пригласить барышню к себе. Первая встреча, первый день знакомства?! Ну и что же? Прежние встречи вообще начинались и завершались одним днём.
Шампанское в жару не сильно, но всё же вскружило голову. Галина охмелела, а может просто делала вид, что немного охмелела.
Мы пошли по улице Советской в сторону Мигаловского микрорайона, который располагался он совсем не близко. И я стал ловить такси, но делал это специально не слишком рьяно. То запаздывал рукой махнуть, то голосовал, когда машина уже проезжала.
Галя разгадала уловку и от души смеялась.
– Не хочется расставаться, – пояснил я. – Ох как не хочется.
– Мне тоже, – призналась она. – Но надо. Ведь поздно уже.
– Тогда приглашаю к себе!
– Это неудобно.
– Хозяев нет. Они все в деревне. А вот шампанское есть. Всё… Решено. Едем.
И сразу поймал такси. Галя не успела толком отреагировать, как оказалась рядом со мной на заднем сиденье, ну а при шофёре, какие споры?
Минут через десять мы уже остановились перед подъездом пятиэтажки, и стали подниматься по лестнице. Вот и нужный этаж. Я открыл дверь и пропустил её в небольшой, даже просто крохотный холл, из которого были двери в три комнаты, в том числе и мою, даже не комнату, а комнатку.
Шампанское, действительно взятое на всякий пожарный случай, лежало в чемодане, а потому бутылка была тёплой и много нам не досталось – открыть в жару этот напиток без потерь практически невозможно.
Выпили на брудершафт и стали целоваться. Так вот за поцелуями я незаметно и привёл Галину в свою комнатку и усадил на кровать. Одежды в такую жару слишком мало, чтобы она могла составлять серьёзную преграду, а потому мы уже через пару минут оказались в горизонтальном положении, предаваясь нежным объятиям.
Галина с удовольствием целовалась, с удовольствием принимала ласки и даже отвечала на них, но… до определённого предела. Она позволила снять с неё всё, кроме последней защиты, которую с самого начала оберегала особенно тщательно и никак не объясняла своего упорства. В открытое окно, завешенное обычной марлей от комаров, проникал прохладный ароматный речной воздух. Он освежал, иначе бы мы просто погибли от зноя столь трудной и напряжённой борьбы.
Она измучила меня и измучилась сама. Я был в ту пору ещё не слишком опытен в действиях по достижению победы в подобной борьбе. Интересное, в этом плане, было время. Теперь всё яснее и проще. Либо да… И хоть ложкой хлебай, либо нет, так нет решительное.
Николай Фёдорович Шахмагонов
Это необычное произведение мемуарного жанра. Писатель Николай Шахмагонов с пронзительным откровением повествует о любви, творчестве и службе. Предлагаемую читателям часть книги «Я родился на Советской земле. Исповедь офицера», озаглавленную «Годы лейтенантские», открывает глава «Мёдсестра из медсанбата», в которой рассказывается об увлечении автора, только что, после учений, назначенного командиром мотострелковой роты, и вскоре направленного на ответственную должность в глухой лесной гарнизон, где его ждут суровые испытания в должности командира отдельной местной стрелковой роты, численностью в 238 человек, охраняющей Центральную базу боеприпасов. Там будет всё… Борьба с дедовщиной и победа над ней, пропажа солдата, вожатого караульных собак, перестрелка, ранение прапорщика и гибель солдата, оказавшегося соперником раненого на любовной арене, конфликты с командованием базы и борьба с несправедливостью по отношению к ротному командиру и всей роте, а также семейные драмы…
Николай Шахмагонов
Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера
Мёдсестра из медсанбата.
Служба моя в 32-й гвардейской мотострелковой Таманской Краснознамённой ордена Суворова второй степени дивизии, куда прибыл на должность командира мотострелкового взвода в ноябре 1970 года, подходила к концу, но я ещё не знал об этом.
А между тем, заключительные недели этой службы были озарены необыкновенным романом, именно не с мед… а мёдсестрой, романом ярким, стремительно развивающимся и можно даже сказать искромётным. Я не мог предположить, чем он завершится, но семейная моя жизнь оказалась под серьёзной угрозой.
Впрочем, обо всём по порядку.
В июне 1971 года прошли войсковые учения, которые завершили проверку развёртывания дивизии до полного штата, сколачивания подразделений и боевой готовности.
По итогам проверки состоялся приказ, в котором раздавались гостинцы в приказах, причём, весьма неприятные достались старшему звену, ну а младшему выпали даже очень радостный – многие командиры подразделений – взводные, ротные – получили повышение в должностях.
Я был назначен командиром мотострелковой роты, но роты – кадрированной.
Проверка завершилась, приписники распущены по домам, и у меня в подчинении не осталось ни единого человека из всего «любимого личного состава» – так говорили в шутку о подчинённых солдатах и сержантах. То есть в восьми из девяти мотострелковых ротах полка в мирное время были в строю только ротные командиры, а все остальные – в народном хозяйстве. Ёрничали по этому поводу. Говорили, мол, получил ты кадрированную пасеку – мёд есть, а пчёл – нет. Конечно, сравнение не слишком удачное, ибо мёду в службе мало. И не только потому, что нужно какие-то действия всё-таки предпринимать. Вести учёт личного состава, даже познакомиться с командирами взводов было рекомендовано. Найти их в городе, повидаться. Но это всё потом, потом, то есть, по сути, никогда, потому как всяких разных задач хоть отбавляй. А тем летом, в связи с нехваткой командиров взводов в единственной развёрнутой роте, предложили и командирам рот в добровольно-принудительном порядке ходить начальниками караулов.
Я выбрал караул по охране складов боеприпасов. Как командир роты, мог себе позволить выбирать. Этот караул был за чертой города, в лесу, на берегу Волги, недалеко до Путиловских лагерей. Хорош тем, что грибов, хоть косой коси, особенно на охраняемой территории, а время – грибное.
Впрочем, в Калинине весь мёд состоял в другом… Этот замечательный город на Волге можно назвать вторым после Иванова городом невест, поскольку и ткацкие фабрики, и разные другие комбинаты славились девушками. И мне довелось познакомиться с этими особенностями города, мало того, встретить настоящую мёдсестру, именно мёдсестру – тоже шутка такая ходила. Но сначала всё-таки о службе…
Что ожидало впереди? Загадка из загадок. Перевод в дивизионную газету либо Таманской мотострелковой, либо Кантемировской танковой дивизий, ради которого я с большим трудом ушёл из 1-й отдельной бригады охраны Министерства обороны СССР, то есть воинской части центрального подчинения, в Московский военный округ, ну никак не получался. Командование же кадрированной ротой для молодого офицера, который ещё и двух лет после выпуская из училища не отслужил, дело не очень хорошее. Опыт надо приобретать. А что же у меня получалось? 11 месяцев командования полнокровным взводом в 1-й отдельной бригаде охраны Министерства обороны. Затем два месяца за штатом. Трудно поверить, но в связи с большим набором двухгодичников в сентябре 1970 года во всем Московском военном округе не осталось ни одной вакантной должности командира мотострелкового взвода. И не было таковой в течении двух месяцев.
Ну а оказаться в Московском военном округе мне было просто необходимо, чтобы попасть в газету. Дело в том, что из соединения центрального подчинения, коим была бригада охраны, не могли меня взять в армейскую печать. Знакомые офицеры из окружной газеты «Красный воин» не раз говорили, переведись, мол, в Таманскую дивизию, тогда в лёгкую.
Кадровик, который вёл моё дело, долго не мог понять, почему я переведён из бригады. Постоянно задавал вопрос, за что меня выгнали оттуда. Ну я и признался, в чём дело. Надо думать, что общевойсковому офицеру, коим был кадровик, манёвр мой не пришёлся по душе, и он намеренно направил меня в дивизию сокращённого состава, так называемую кадрированную, в которой не было по штатам мирного времени дивизионной газеты. Ну и оказалось, что перевод из бригады ничего не дал. Но это могло показаться лишь на первый взгляд. Дальше будет видно, что всё далеко не так просто.
В дивизии же я четыре месяца командовал махоньким взводом в 1-й роте 420-го гвардейского Севастопольского мотострелкового полка. Причём за эти четыре месяца – и помощником начальника штаба полка успел побыть, правда недолго совсем, и полмесяца в госпитале поваляться, и пару недель на съёмках кинофильма «Проверка на дорогах» поучаствовать. Съёмки были в Бологое. Ну а с середины марта отправили меня на сборы стрелковой команды дивизии, поскольку намечалось летом первенство Вооружённых Сил по пулевой стрельбе, а у меня был 1-разряд и за плечами участие в крупных соревнованиях, а в том числе и в Спартакиаде суворовских военных училищ.
То есть опыт командования взводом оказался невелик – всего год с небольшим. Сборы стрелковой команды были прерваны подъёмом по боевой тревоге и развёртыванием дивизии до полного штата. А там сразу вступил в командование ротой. Впрочем, я над этим всем особенно не задумывался. Встречи амурные летом в Калинине всё отодвигали на задний план. Чем-то это должно было закончиться? И однажды закончилось лихо…
В жаркий июльский день, особенно мне памятный, мы с приятелем отправились на обед в офицерскую столовую 83-го городка, что был на самой окраине, возле самого знаменитого в ту пору Мигаловского аэродрома, на который базировались ракетоносцы Ту-16. Теперь на том самом месте, где был автопарк дивизии, выросли комфортабельные корпуса Тверского суворовского военного училища, моего родного училища, которое я окончил в 1966 году. Тогда оно называлось Калининским СВУ.
В Калинине многие успевали в обеденный перерыв домой съездить, поскольку город был в ту пору невелик, да и о пробках никто понятия не имел. На календаре, напомню, 1971 год. На обед полагалось два часа, чтобы офицеры могли и до дому добраться, и пообедать, и вернуться на службу. Ну а тем, кто жил на съёмных квартирах или в общежитии, что делать? Ну разве что отправиться на берег искупаться. Летом, разумеется. Берега Волги в Калинине в ту пору практически не оборудовали нигде, кроме городского пляжа у цельнометаллического моста. Девственными оставались берега. Но и запретов на купанье, кроме нескольких мест, не было.
Пришли мы с приятелем, тоже лейтенантом, в столовую, встали в небольшую очередь, а перед нами две девушки, молоденькие, привлекательные. Как мы тут же выяснили, были они из медсанбата дивизии. Медсанбат дислоцировался в 83-м городке, то есть там же, где и три мотострелковых, танковый, артиллерийский полки и другие отдельные подразделения дивизии. Разговорились ещё в очереди. Сначала так, от нечего делать. Но одна из девушек мне очень понравилась.
Назвалась она Галиной. Я постарался поближе к ней держаться, ну а мой приятель, исключительно ради поддержания компании и содействия мне, к её подруге, имя которой я не запомнил.
Провезли мы свои подносы по «рельсам» раздачи, взяли что-то лёгкое, поскольку в жару есть не хотелось, ну и сели за соседний с девушками столик. К ним за столик садиться показалось не очень удобным. Да и мест в зале было предостаточно.
Продолжили разговор, положивший начало этакому ненавязчивому знакомству.
Ну а когда с обедом покончили, надо было расставаться, а расставаться не хотелось не только нам, но, как мне показалось, и девушкам тоже. Тут я и предложил пойти на Волгу, искупаться, причём нашёл всеобщее понимание и довольно-таки живую поддержку нашего маленького коллектива.
– Пошли?! – предложили мы.
– Пошли! – согласились они. – Только нам бы в общежитие заскочить. Купальники взять.
Общежитие от городка через три-четыре остановки трамвая. А от общежития до берега – минут пять ходьбы. Городские кварталы заканчивались не на самом берегу. Асфальтовая дорога вдоль берега, окаймлявшая кварталы, представляла собой своеобразную их границу, а дальше к Волге вели извилистые тропки через поле, благоухающее разнотравьем, словно и не лежал позади областной город. Берег не очень крутой. Трава чуть не до самого уреза воды, и лишь у самой кромки песочек. Не совсем, конечно, пляжный, но главное, что и не камни, по которым ступать не очень приятно, и не чернозём, где ноги по щиколотку проваливаются. Место для купанья вполне комфортное для тех времён, когда не канючили ещё наши соотечественники, что и сервис у нас не тот, и пляжи не комфортабельны.
Сбросили наши девушки лёгкие платьица, глянул я на Галину и дух перехватило. То-что лицом красива ещё в столовой заметил, потому и познакомился, а тут и фигура оказалась на высоте – стройна, элегантна, словом, не то, что миски девяностых – губастые скелеты с футбольными мечами выше пояса, накаченными донельзя, да на спичках, хорошо ещё если не на извилистых. Даже мой приятель замер на мгновение, но потом вспомнил, что должен взять на себя Галину подругу, которая, кстати, тоже была получше тупых мисок будущего ельцинизма. Но тогда, конечно, о всех мерзостях времён грядущих никто не подозревал.
Накупались, правда, пока, плавая и безобидно озорничая на пионерском расстоянии, наговорились, насмеялись, а когда пришла пора отправляться на службу, я уже сгорал от нетерпения сократить до минимума это пионерское расстояние, а потому с некоторой робостью назначил Галине встречу.
Она посмотрела на меня пронзительным, чуть затуманенным, взглядом, задумалась. Мы как раз подходили к остановке трамвая, и я сделал следующий шаг:
– Буду здесь, на углу кинотеатра в восемнадцать тридцать.
Помялась и ответила без жеманство, тихо и как-то очень доверительно, мягко:
– В девятнадцать… Надо после службы в общежитие забежать.
Поскольку, как я уже упоминал, «любимого личного состава», теперь у меня не было, мог вполне рассчитывать на то, что покину военный городок в 18.00, и тоже забегу на съёмную квартиру, что была рядом. Правда переодеть мог разве что сапоги, и сменить брюки на так называемые в войсках, параллельные, поскольку сразу задумал пойти со своей новой знакомой в ресторан. А в полевой форме или даже в повседневной для строя не очень удобно. Вот зимой как-то хотел зайти на танцы в Дом офицеров, так не пустили в сапогах. Вежливо, но твёрдо. А у меня в Калинине и не было гражданской одежды, ведь каждый выходной в Москву ездил. Правда брюки на выпуск, именуемые в ту пору параллельными, и ботинки в Калинине у меня были.
Встретились в 19.00 на трамвайной остановке у кинотеатра, что недалеко от общежития, в котором устроились девушки, служащие в полковых медпунктах, медсанбате дивизии и ещё каких-то подразделениях, где были женские должности. В Калинине в ту пору трамвай был самым популярным видом транспорта. Его даже называли в шутку Калининским метро. На трамвае и отправились в центр. Я сразу пригласил в ресторан, и Галя не возражала.
В какой ресторан? Безусловно, в «Селигер», что был при гостинице с таким же названием. Сейчас бы либерасты сказали – бренд города. Таков либеральный словесный бред. В ту пору говорили, что это визитная карточка Калинина.
Четырёхэтажная гостиница «Селигер», серого серьёзного такого, даже чем-то сурового, цвета, и ныне находится в центре города, на Советской улице. Вход с массивными дверьми, со швейцаром. В вестибюле – прямо администратор, а направо дверь в ресторан, из которого к нашему приходу даже музыка уже доносилась, хотя ещё никто не танцевал.
Галя была кротка и скромна. В вестибюль ступила с робостью. Сразу заметно, совсем не избалована. Да, собственно, и я ещё самостоятельно по этаким заведениям не хаживал, хотя с отцом в детстве бывал в самых, самых в ту пору престижных этаких заведениях и Москвы, и даже Ленинграда, где снимался фильм по его сценарию, написанному на знаменитую Шолоховскую «Поднятую целину».
Удивительно, что свободных мест оказалось много, и устроились мы очень неплохо – одни за маленьким столиком возле окна. В тот жаркий день сближение происходило на удивление стремительно. Всего-то ведь общение в столовой, купание, да дорога до центра города.
К вечеру жара спала, да и в старом здании ресторана прохлада радовала. Впрочем, всё, всё мелочи, когда рядом такая прелестная барышня.
Заказали, как и в столовой, что-то лёгкое, ну и, конечно, шампанское, а, едва ансамбль заиграл что-то для нас подходящее, пошли танцевать. Скачки, стремительно входившие в моду, не годились. Мне предстояло и пионерское расстояние сократить, и поговорить. Танцы медленные, позволяют ощутить то, волшебное существо, с которым танцуешь.
В ресторане сохранялась какая-то особенная для тех времён чопорность.
Серьёзных планов я на продолжение вечера не строил. Но, конечно, постоянно вертелось в голове: отчего бы не попробовать продолжить начатое. Небольшую съёмную комнатку в квартире, что неподалёку и от городка военного, и от общежития, в котором жила Галина, я к тому времени уже опробовал.
Когда вышли из ресторана в полумрак, окутавший город, ощутили приятную вечернюю свежесть. Опускалась чарующая летняя ночь. Ну как в такую ночь расставаться?! Решил я всё же сделать попытку пригласить барышню к себе. Первая встреча, первый день знакомства?! Ну и что же? Прежние встречи вообще начинались и завершались одним днём.
Шампанское в жару не сильно, но всё же вскружило голову. Галина охмелела, а может просто делала вид, что немного охмелела.
Мы пошли по улице Советской в сторону Мигаловского микрорайона, который располагался он совсем не близко. И я стал ловить такси, но делал это специально не слишком рьяно. То запаздывал рукой махнуть, то голосовал, когда машина уже проезжала.
Галя разгадала уловку и от души смеялась.
– Не хочется расставаться, – пояснил я. – Ох как не хочется.
– Мне тоже, – призналась она. – Но надо. Ведь поздно уже.
– Тогда приглашаю к себе!
– Это неудобно.
– Хозяев нет. Они все в деревне. А вот шампанское есть. Всё… Решено. Едем.
И сразу поймал такси. Галя не успела толком отреагировать, как оказалась рядом со мной на заднем сиденье, ну а при шофёре, какие споры?
Минут через десять мы уже остановились перед подъездом пятиэтажки, и стали подниматься по лестнице. Вот и нужный этаж. Я открыл дверь и пропустил её в небольшой, даже просто крохотный холл, из которого были двери в три комнаты, в том числе и мою, даже не комнату, а комнатку.
Шампанское, действительно взятое на всякий пожарный случай, лежало в чемодане, а потому бутылка была тёплой и много нам не досталось – открыть в жару этот напиток без потерь практически невозможно.
Выпили на брудершафт и стали целоваться. Так вот за поцелуями я незаметно и привёл Галину в свою комнатку и усадил на кровать. Одежды в такую жару слишком мало, чтобы она могла составлять серьёзную преграду, а потому мы уже через пару минут оказались в горизонтальном положении, предаваясь нежным объятиям.
Галина с удовольствием целовалась, с удовольствием принимала ласки и даже отвечала на них, но… до определённого предела. Она позволила снять с неё всё, кроме последней защиты, которую с самого начала оберегала особенно тщательно и никак не объясняла своего упорства. В открытое окно, завешенное обычной марлей от комаров, проникал прохладный ароматный речной воздух. Он освежал, иначе бы мы просто погибли от зноя столь трудной и напряжённой борьбы.
Она измучила меня и измучилась сама. Я был в ту пору ещё не слишком опытен в действиях по достижению победы в подобной борьбе. Интересное, в этом плане, было время. Теперь всё яснее и проще. Либо да… И хоть ложкой хлебай, либо нет, так нет решительное.
Другие книги автора:
Популярные книги
