Книги автора: Иван Александрович Мордвинкин

Когда уныние не отстает, и молитва Богу только усиливает боль, стоит попробовать жить и чувствовать по-другому. Ведь в жизни всегда есть место теплу, надежде и место для радости без особой причины.

Добрый рассказ о великой тайне, которую иные видят, но не могут о ней рассказать, потому что словами ее не выразить и всем известна. Но по-настоящему понимается она только собственным сердцем и только по неизъяснимому наитию.

В Великий пост иногда странные вещи происходят. Снаружи выглядит не мудренее строгой диеты, а иной раз глядишь - отпостился сторонний человек, и Пасха у него. И не куличи, яички да прочая скорома, а настоящая Пасха, которую снаружи не особо-то и заметно. Но внутри, в сердце переворачивается все и открывается нечто для стороннего человека неожидаемое.

Грех напрочь выжигает душу, не зря ад представляется огнем. Но в нынешнем веке мы можем и не жечься его пламенем, стоит только прикрыться от его жара самооправданием, осуждением, высокомерием, ложью, клеветой и всякой иной неправдой. А что, если отбросить ложь и посмотреть внутрь себя без лести? Будет больно, очень больно. Впрочем, лекарства есть…

В Великий пост иногда странные вещи происходят. Снаружи выглядит не мудренее строгой диеты, а иной раз глядишь - отпостился сторонний человек, и Пасха у него. И не куличи, яички да прочая скорома, а настоящая Пасха, которую снаружи не особо-то и заметно. Но внутри, в сердце переворачивается все и открывается нечто для стороннего человека неожидаемое.

Когда уныние не отстает, и молитва Богу только усиливает боль, стоит попробовать жить и чувствовать по-другому. Ведь в жизни всегда есть место теплу, надежде и место для радости без особой причины.

Рассказ о преемственности поколений и о том, как вложенное семя веры может прорасти в сердце взрослого уже человека. Рассказ "сконструирован" по принципу обратной перспективы, как в иконописи (я художник-иконописец, не удержался "нарисовать" икону эксперимента ради). Здесь время представлено в двух фрагментах одномоментно. Главный герой - Савелий (Савл, если восходить к первоисточникам). Имя не случайное, всмотритесь. В качестве клейм на полях и для объемной "деформации" времени рассказ снабжен двумя флэшбэками, наполненными символами, доступными даже для ненапряженного внимания. С точки зрения сюжета рассказ посвящен главной песне суточного круга богослужения в Православной церкви.

Когда уныние не отстает, и молитва Богу только усиливает боль, стоит попробовать жить и чувствовать по-другому. Ведь в жизни всегда есть место теплу, надежде и место для радости без особой причины.

Рассказ о преемственности поколений и о том, как вложенное семя веры может прорасти в сердце взрослого уже человека. Рассказ "сконструирован" по принципу обратной перспективы, как в иконописи (я художник-иконописец, не удержался "нарисовать" икону эксперимента ради). Здесь время представлено в двух фрагментах одномоментно. Главный герой - Савелий (Савл, если восходить к первоисточникам). Имя не случайное, всмотритесь. В качестве клейм на полях и для объемной "деформации" времени рассказ снабжен двумя флэшбэками, наполненными символами, доступными даже для ненапряженного внимания. С точки зрения сюжета рассказ посвящен главной песне суточного круга богослужения в Православной церкви.

Повесть о пути, который мы не выбираем — о жизни. Ведь она движется вперед, даже если мы сдаемся, хотим сбежать, остаться, начать или бросить. Она все равно движется к пункту Б. Но, что мы можем? Оказывается, можем. И немало!

Когда самое лучшее уже прожито, и мы вступаем в пределы надвигающейся старости, бывает, душа наша впадает в тоску. И движимые сей напастью, мы мечемся в тягостном поиске. Кто-то бросается к спорту, чтобы продлить молодость, кто-то ищет счастья в работе, иные же подламываются сами собою. Между тем, самое лучшее не позади.

Христианский православный рассказ о двух взрослых братьях Федоре и Игнатии – простых русских мужиках, живших в начале XIX века. В течение повествования Федор – значительно старший брат, поддерживает Игнатия в различных опасных и комичных ситуациях, стремясь вселить в него веру в Промысл Божий и в необходимость славить Бога в любой ситуации. Это рассказ о любви во многих ее ипостасях: о той, что дается даром, и о той, что стерпится, о неразделенной и неисчерпаемой родительской любви, о главной любви в этой жизни – любви к Богу.

Бывает, ударит жизнь внезапно, но обойдется все. И вот тут, перебравшись уже на тот берег, где все хорошо, человек погружается в созерцание пережитого, душа его трепещет, и он сам себя ужасает, выстраивая собственное будущее. Но что, если навязать себе вывод, в который душа не верит? Оказывается, это возможно.

Не получается жить с людьми в их мире, не получается простить ни людей, ни себя, ни этот мир. Причин много, но все линии перспективы сходятся в одну точку. Надо ее отыскать.

Не получается жить с людьми в их мире, не получается простить ни людей, ни себя, ни этот мир. Причин много, но все линии перспективы сходятся в одну точку. Надо ее отыскать.

Случись чего, мы говорим друг другу — надо терпеть! А когда подаст Бог желаемое, мы счастливы, мы успокаиваемся. А оказывается, что от того и многие наши беды. Хорошее, его тоже терпеть надо. Ибо грех в нас сидит всегда. И когда мы в беде. И когда в радости.

Депрессия. Уныние так захлестывает порой, что совершенно человека обездвиживает, ум его сковывает, а душу повергает в слезный плач. Когда же доходит и до крайности, то и вовсе укрепляется до того, что становится болезнью. И не видит тогда человек ничего вокруг, хотя все рядом, и выход пред ступнями ног.

Короткий добрый рассказ о том, что происходит в сердце черствого, битого жизнью человека, который ко всему приобрел твердость, но потерял чувствительность.

Короткий добрый рассказ о том, что происходит в сердце черствого, битого жизнью человека, который ко всему приобрел твердость, но потерял чувствительность.

Короткий добрый рассказ о том, что происходит в сердце черствого, битого жизнью человека, который ко всему приобрел твердость, но потерял чувствительность.