Изъян в сказке: бродяжка

Изъян в сказке
Е. Гитман

Изъян в сказке #1
Эпоха абсолютизма. Мэгг – нищая девчонка, воспитанная бродячим музыкантом. В результате хитрой авантюры она оказывается в высшем обществе. Дело идёт к свадьбе с молодым знатным лордом. Но внезапно обман раскрывается. Упав на самое дно, Мэгг находит силы не сдаться. Она встречает верных друзей, перед ней расстилается бесконечная дорога. Но, как ни старается, Мэгг не может забыть фальшивый титул и, главное, своего лорда. Второй роман «Стенийских хроник». Действие происходит в мире, очень похожем на наш, с одним маленьким отличием – страной наравне с королём правит верховная ведьма.

Е. Гитман

Изъян в сказке

Глава первая. Дороги Шеана

Шенаские дороги построил Радовик Третий – чтобы было сподручней перевозить товары. Зианские, лиррийские и остеррадские товары потекли в Шеан, а стенийские рыба, лес и меха – в соседние страны. Другие короли иногда распоряжались подложить по краям камней, но основы трактов оставались неизменными с лишком пятьсот лет.

И все эти годы дороги топтали бродяги. Среди них встречались опустившиеся нищие, которых гнали от города к городу, жулики всех мастей, беглые монахи, ленивые студенты, младшие сыновья, странствующие поэты и прочий сброд. Они не могли позволить себе лошадь или даже осла, поэтому стирали в кровь ноги, если только не попадался какой-нибудь доброхот, готовый пустить бродягу к себе в телегу.

В этот раз двоим бродягам повезло – они с комфортом устроились на деревянном настиле, привалились спинами к мягким тюкам с тканями. Мужчине на вид было около тридцати – в тёмных волосах серебрились одинокие прядки, бородка весьма щегольского вида тоже начинала седеть. Однако зелёные глаза смотрели молодо и живо. Мужчина носил ярко-красный малиновый дублет из крепкой кожи, крепкие тканые штаны и превосходные сапоги. На такие могли бы позариться и бродяги, и разбойники. Но из-за голенища сапога у мужчины торчал нож, и складывалось впечатление, что он там отнюдь не для красоты. Мужчина держал в руках довольно старую цитру с новыми струнами и задумчиво перебирал их.

Рядом сидела, внимательно глядя на руки музыканта, юная девушка, едва-едва вышедшая из детского возраста. Очень хорошенькая: золотистые волосы, голубые глаза, милое личико. Если бы не стоптанные ботинки, её легко было бы принять за девицу благородных кровей.

– Сыграй про леди Майлу! – попросила девушка.

Музыкант по имени Рей недовольно помотал головой и сообщил:

– И не подумаю. Благородным леди о подобном даже думать нельзя!

– Раньше было можно! – надулась девушка.

Рей выругался себе под нос и, кажется, нарочно заиграл самую нудную песню из своего репертуара – что-то там про красоты полей и благодать дождя. Мэгг состроила ещё более недовольную рожицу и демонстративно повернулась к музыканту спиной. А потом перебралась через тюки к детям торговца детям – играть в ладошки. Из-за тюков после паузы донеслись переливы – вступление к её любимой балладе.

– Всегда он так! – пожаловалась Мэгг и тут же пропустила хлопок, из-за чего дети залились звонким смехом.

– Он твой папка?

Раньше Мэгг отвечала на этот вопрос: «Почти», – а теперь решительно помотала головой.

Действительно, Рей не был её отцом. Но он был единственным близким ей человеком во всём огромном мире. Она знала, что её настоящие родители умерли, но совсем не помнила их. Всё, что хранилось в её памяти, это бесконечные дороги. И всегда – Рей рядом. Они обошли всю огромную Стению, прежде чем три года назад не осели в маленьком городке на юге страны.

Там Рей, превосходный музыкант, устроился учителем к дочкам богатого купца, а Мэгг определил в школу при монастыре Серых сестёр. Он ещё прежде научил её читать и писать, заставив затвердить Святейшую книгу наизусть и вызубрить длинный список королей и королев. В монастыре Мэгг научилась рукоделию, молитвам и домашнему хозяйству.

Всё это, на самом деле, было бы совершенно бесполезно для нищей девчонки. Но у Мэгг была одна тайна. Рей открыл её, когда Мэгг исполнилось семь. Они тогда остановились на ночлег в лесу, Рей присел на корточки, заглянул девочке в глаза и серьёзно сказал:

– Однажды ты станешь богатой леди.

Мэгг тогда уже немного знала, как всё в мире устроено. Она рассмеялась, подумав, что музыкант так шутит. Он, бывало, придумывал и смешнее игры.

– Это серьёзно, Мэгги! Я говорю правду. Тебя ждёт блестящее будущее. Ты будешь сиять на балах в королевском дворце Шеана, а потом выйдешь замуж за какого-нибудь милорда, владельца огромных земель. Это – то, чего хотели для тебя твои родители. То, чего ты заслуживаешь по праву.

Мэгг ему поверила, хотя Рей больше не ответил ни на один вопрос.

И вот, теперь, после трёх лет спокойной оседлой жизни, они снова снялись с места. В один из вечеров поэт вернулся на их маленький скромный чердак позже обычного. Вместо малинового дублета на нем была чёрная тонкая рубаха, а на шее повязан чёрный же платок.

Мэгги вскочила со своей узкой кровати и взволнованно спросила:

– В чём дело?

– Завтра мы уходим отсюда!

– Куда?

Рей, кажется, собирался напомнить ей о послушании, но передумал.

– В Шеан. Моя леди, вам нужно успеть на бал в честь Дня окончания года, – и шутливо ей поклонился.

Они собрались в один день, простились с теми, кто дал им приют и ушли – пешком. На городской площади в центре Харроу Мэгг засмотрелась на громадную статую, изображавшую рослого лорда в доспехах и маленькую леди в пышном платье. Спросила:

– Кто они?

Рей пожал плечами:

– Завоеватель Остеррада и его жена, наверное – кому бы ещё ставить здесь памятник?

– Остеррад завоевал Эйрих Первый, я помню, – почти с гордостью заявила Мэгг, а Рей щёлкнул её по носу:

– Плохо помнишь, иначе знала бы, что король потерпел поражение и отступил, а Остеррад завоевал королевский брат, милорд Дойл. Правда… – Рей оглянулся на оставшуюся позади статую, – я читал, что он был не рыцарем, а горбуном, так что, может, это и не он вовсе.

Мэгг внимательно вгляделась в мужественное лицо рыцаря, и по спине у неё прошёл холодок. Горбуны – они к несчастью, все знают. Она постаралась себя убедить, что это памятник кому-нибудь другому – не хотелось, чтобы взгляд медного на-самом-деле-горбуна смотрел ей в спину в такой сложной дороге.

Кажется, действительно, там на площади был вовсе не горбун. Во всяком случае, Мэгг и Рею повезло – они почти сразу нашли воз, который согласился довезти их до поворота на Стин за несложную помощь. Потом немного прошлись по сухому пыльному тракту, Рей заработал несколько медных монет и плотный ужин, спев в трактире. А утром им снова повезло – телега крестьянина с женой и ребятишками ехала аккурат в предместья столицы.

***

Внешние стены Шеана показались к полудню шестого дня пути – тонкая каменная резьба издалека напоминала кружево, а громадные золочёные стенийские орлы на воротах, кажется, готовые ожить и взлететь – так искусно были сделаны.

В Шеане Мэгг бывала ещё совсем ребёнком и почти не помнила его – сейчас он представал перед ней во всём величии и великолепии. Дорога поползла в гору, орлы всё приближались, и вот до слуха Мэгг уже начали доноситься крики, смех, ярмарочные кличи, клёкот, а следом навалились и запахи: копчёной рыбы, яблочного самогона, свежих раков и ещё чего-то совершенно неизвестного, от чего становилось щекотно в носу.

У главных ворот, распахнутых настежь, стояли два рослых стражника в рыцарских доспехах, а вокруг крутились подвижные, суетливые Жёлтые плащи – городская служба охраны. Каждый обоз и каждую корзинку на въезде в столицу они осматривали, а каждому гостю, будь он пеший или конный, задавали вопросы.

Когда подошёл черёд Мэгг и Рея, Жёлтый плащ – безусый ещё мальчишка с горящим взором, – спросил строго:

– Зачем прибыли в столицу?

– Полюбоваться празднованием, – ответил Рей, – и спеть свои лучшие песни во имя короля и Всевышнего. Я Рей из Грейл-Кора, поэт и музыкант, а это мой подмастерье.

Жёлтый плащ без особого любопытства глянул на показанную Реем бумажку и махнул рукой, разрешая войти.

Внутри города Мэгг ожидала увидеть дворец или богатые дома, но вместо этого сразу же попала на огромный рынок. Он тянулся от ворот до самых старых стен, и многие сотни людей роями пчёл носились от прилавка к прилавку. «Пирог, пирог!», – раздавалось с одной стороны. «Кожа, лучшая кожа Стении», – кричали с другой.

– Рей! – воскликнула Мэгг, едва удержавшись, чтобы не ткнуть пальцем: мимо прошел разряженный в разноцветный костюм человек с совершенно чёрной кожей.

– Это эмирец, – шепнул Рей, – не разевай рот и держись возле меня.

Эмирцев было много: чёрные, как головешки, они важно ходили между обычными белыми людьми или сами стояли в лавках, от которых пахло сладко-острым или медово-горьким. Рей тихо пояснил, что они продают восточные специи. У одного из эмирцев над палаткой висела громадная пятнистая шкура.

– Огненная леопарда, – объяснил Рей, – эмирцы ловят её по пятеро-шестеро, и не всегда даже один выживает. Леопарда похожа на кошку, только клыки у неё длиннее человеческой руки, а взглядом она может поджигать предметы.

Мэгг некультурно, но восторженно присвистнула: шкура у леопарды и правда была гигантских размеров, как три бараньих.

Лишних денег у них не было, так что мимо продавцов Мэгг шла, крепко сжав зубы и не давая себе канючить. Хотелось всего на свете: и шкуру леопарды, и бусы из наполненного солнцем золотого камня, и пёстрый вытканный платок, а ещё – сладких пирогов, которыми так нестерпимо пахло, и кислых мочёных слив.

– Станешь богатой леди – скупишь себе половину ярмарки, – тихо рассмеялся Рей, отлично видя, как бегает её взгляд с предмета на предмет.

– Обязательно, – серьёзно сказала она.

Между тем они достигли вторых ворот – в стене старой крепости, – и без труда прошли внутрь.

Ярмарка осталась позади, её как будто отрезало. В старом городе тоже было людно, но как-то иначе: никто не кричал, не сновал туда-сюда, и пешие, и конные двигались чинно. Бегали только мальчишки в ярких красных рубахах. Для себя Мэгг решила, что это какие-нибудь гонцы или посыльные.

Рей крепко взял её за руку и повёл по мощёной булыжником улице мимо аккуратных домов в два или три этажа, каждый балкон которого был усажен цветами.