bannerbanner
logo
Войти
Скачать книгу Благородная империяТекст
Добавить В библиотеку

Полная версия

I

Sint Himmur


– Готовы? – строго спросил лейтенант Аффери, закуривая сигарету.

– Sint himmur, riihore, – отвечал ему молодой рядовой, лейвор Терну Шеркен, – так точно.

Остальные члены отряда только тихо кивнули. Аффери грустно взглянул на солдат: многих из них бронетранспортер вез на верную смерть. Лейтенант уже не раз бывал на поле боя и видел немало крови, но Секкинская война, разразившаяся полцикла назад, в кровопролитии превзошла все предыдущие: в колонии Секкин сложили головы сотни тысяч лангоритов и столько же людей, но борьба продолжалась, и впервые со времен Долгой войны Лангорской империи пришлось бросить в пламя настоящей битвы новобранцев, только призванных в армию, парней пятнадцати циклов, не видевших жизни и не умеющих убивать.

Будь Секкин единственной проблемой, потери были бы куда меньше, но Империя владела половиной мира и повсюду имела колонии, в каждой из которых ей приходилось разбираться с террористами, сепаратистами, партизанами, диверсантами, бандитами и, конечно же, тысячами их сторонников, которым они в случае своей победы обещали свободу. Имперская армия, рассеянная во всему миру, стала уязвимой, и слабость для нее означала бы смерть.

Аффери нахмурился.

– Что передать матерям? – спокойно спросил он. Все ждали такого вопроса; солдаты представляли, что их ждет, и успели смириться и даже полюбить свою участь: смерть в битве – честь для лангорита. Солдаты – тридцать шесть молодых воинов – по очереди произнесли свои последние слова. Будущие мученики Империи говорили о многом: они передавали родителям, что любят их, просили прощения за обиды, признавались в том, о чем никогда бы не рассказали иначе…

– Терну, – услышал Шеркен шепот, – как думаешь, мы выживем?

– Кто знает? – ответил он сидящему рядом тикку Фуркуму Мурдикину, своему другу детства и верному товарищу. – Я не пророк.

– Мог бы просто сказать «да», – обиженно произнес Мурдикин. – Вдруг это конец.

– Ничего, – кивнул Шеркен, – скоро все решится.

– И то верно, но все-таки мне не по себе…

– Шеркен, Мурдикин? – спросил Аффери.

– Ну… – протянул Шеркен. Ему было нечего сказать: его отец сражался сейчас на фронтах той же войны, что и сам Терну, а матери лейвор не знал, – передайте, что на все воля Звезд.

– Принято. Следующий.

– Величие стоит крови, – пробормотал тикку, – слава Империи. Так мой дед всегда говорил.

– Это все?

– Sint himmur… – прошептал Мурдикин. – Что за чушь…

– Слушайте внимательно, – тон Аффери посерьезнел. – С сутью задания вы знакомы. Вам нужно взять под контроль аэропорт, вернуть хинверы с крылатыми ракетами и отключить глушилки противника. Пока они там, Орда не может безопасно использовать дронов и авиацию. Вторая группа войдет с востока, встретитесь с ними в зале ожидания международного терминала и займете входы, оттуда они поднимутся на крышу и вывезут хинвер, а вы займетесь глушилкой в зале ожидания. Противник будет прикрываться гражданскими – презрите жалость. Возьмем Норо Сардент – выйдем на Рикиву и Сирил Мурум, а там и до победы недалеко. Умрите, но не смейте проигрывать. Вопросы?

– Откуда у них глушилки? – спросил кто-то.

– Федерация Юга, откуда же еще.

– Что делать с мирными?

– Действуйте по обстоятельствам. Все-таки они люди, – фыркнул Аффери, – не лангориты. Все, мы на месте.

Задняя дверь бронетранспортера открылась, внутрь хлынул влажный и холодный секкинский воздух. Климат в великой северной колонии всегда был проблемой: сильные грозы не прекращались уже почти неделю. Солдаты, резким движением понадевав шлемы, вскочили с мест и побежали к терминалу. В них сразу же полетели пули; один из воинов упал на мокрую землю в луже крови, сраженный снайпером, двое других остались лежать под дождем. Остальные скрылись в полуразрушенном аэропорту.

Внутри было тихо и, казалось, совершенно пусто, лишь вдалеке раздавалась стрельба и слышались крики – видимо, вторая группа сражалась с сепаратистами. Отряд медленно продвигался по просторным залам, заваленным обломками и мусором, впереди шел сержант Ингрив, глава группы, остальные следовали за ним в рассредоточении.

– Тихо… подозрительно, – произнес солдат под позывным «Инзель-4». – Ставлю свою гриву, здесь где-то засада.

– Само собой, – отвечал сержант. – Смотрите под ноги. Могут быть мины.

– Мины? – с некоторым волнением в голосе спросил Фуркум. Остальные боялись не меньше, чем он, и эфир наполнял возбужденный шепот.

– Они минируют все подряд, часто подрываются сами, – сказал командир. – Пятый, все в порядке?

– Д-да, – огляделся тикку, – все в порядке.

– Помните пятый принцип, – уверенно произнес сержант. – Heigel tottoru, «отринь страх». Первое задание?

– Sint himmur, riihore, – ответил Терну, – первое.

– Будьте готовы к худшему. Вот что я вам скажу: убивать не страшно, а умирать легко. Главное – не сомневаться, минута – и ты труп. Не забывайте об этом никогда. Если мы выиграем, наши имена впишут в историю, вот о чем надо думать.

– Но люди, они же тоже… разумные, – возразил Фуркум, – разве…

– Им без разницы, разумный ты или нет. – перебил сержант, – Sin risagon. Они нас ненавидят, так будем ненавидеть их.

Рядовой Мурдикин лишь грустно вздохнул. Терну его понимал: лангориты не видели в убийстве греха, но Шеркен никогда никого не убивал. Как и всех имперских дворян, его с самого детства учили верить в семь принципов императора Синвера, в отвагу и твердость; с рождения и до смерти лангорит должен быть готов на все ради расы и державы, однако слова без опыта не приносили облегчения даже сыну офицера, тем тяжелее было Фуркуму, чье детство прошло совсем по-другому – Мурдикин-старший был дворянином, но пожалованным, и сына воспитывал в неге и милосердии.

– Riihore, – начал Терну, – вы уверены…

– Тихо! – воскликнул сержант, жестом приказав остановиться. Впереди раздался тихий звук, как будто по полу что-то прокатилось.

В то же мгновение Ингрив с криком бросился на землю. Тишину разорвал оглушительный взрыв, затем – автоматная очередь. Терну на мгновение утратил потерял ориентацию, а когда очнулся, то обнаружил, что валяется на земле. Неподалеку от него лежал труп брата по оружию – чей именно, Терну не знал. Весь коридор заполонила серая пелена, видимо, от дымовой шашки. Лейвор слышал, как колотится сердце, кровь во всем теле пульсировала, мышцы дрожали.

Заметив вблизи несколько человеческих фигур, он встал и, пригнувшись, побежал к ближайшему укрытию –барной стойке небольшого ресторанчика, перепрыгнул через нее, а через мгновение еще одна очередь пробила стену над стойкой; на Терну посыпались осколки посуды.

Солдат ощупал шлем, убедился, что он цел, и выглянул из укрытия, но сразу же снова опустил голову, чтобы не словить пулю. Чуткий слух лангорита уловил медленные шаги, приближающиеся к нему; Терну проверил винтовку и, выставив руку, выпустил слепую очередь; хотя пользоваться оружием он умел, в этот раз стрельба показалась ему невероятно, оглушительно громкой, а отдача – неожиданно сильной.

Не успел он вздохнуть, как рядом с ним приземлилась кустарная граната, как в военных музеях. Лангорит сорвался с места и выскочил из укрытия; взрыв окатил его волной горячего воздуха, но не задел; впрочем, Терну было не до радости: в его сторону стреляло уже несколько врагов. Солдат увидел новое укрытие и, дождавшись, прока противник отвлечется, бросился к нему, но его лапу вдруг пронзила сильная боль, и он упал на пол; пуля пробила ногу насквозь. Собравшись с силами, он отполз с линии огня, спрятался за небольшой сувенирной лавкой и отдышался.

В соседнем укрытии он заметил другого солдата; рядом с ним лежал сержант. Терну хотел перейти к нему, чтобы оказать первую помощь – о собственной ране он не думал – но командир, поняв его намерения, лишь отмахнулся.

– Riihore, что происходит?! – спросил Терну. – Все живы?

– Восемь трупов, – хрипло отозвался Ингрив. – С фланга зашли, твари.

– Как они..?

– Потом. Ты цел?

– Sint himmur, riihore, – соврал рядовой. – Что дальше?!

– Помоги пятому, – приказал riihore, – он в другой стороне.

Терну огляделся и увидел Фуркума; тот укрывался от шквального огня за еще одной лавкой, похожей на ту, за которой прятался сам рядовой Шеркен. Тикку, казалось, был страшно напуган, и Терну, собрав волю в кулак, пополз к товарищу.

– Ты как? – спросил он.

– Ужасно, – задыхаясь от волнения, ответил Мурдикин. Рядом с ним в луже крови лежало тело человека; в его голове зияла огромная дыра от крупнокалиберного лангорского пистолета. – Я убил его.

– Вижу! Ты ранен?!

– Немного. Но это… не страшно… О Сарвет-Церги!

Несколько пуль просвистело прямо над ними. Фуркум опустил голову и закрыл глаза, но потом услышал тихое шипение Терну и увидел рану; он сдержал приступ тошноты и быстро расстегнул свой боевой рюкзак.

– Дай посмотрю, – сказал он, дрожащими руками извлекая оттуда аптечку, – сейчас…

– Не смертельно, – перебил Терну. – Все в порядке.

– Не в порядке, – Мурдикин схватил лейвора за руку и воткнул в нее инъектор с болеутоляющим, – сейчас… вот… это поможет.

– Diri, но…

– Не могу на это смотреть, фу, – сплюнул Фуркум, накладывая на лапу нанобинт. – Я боюсь крови…

Нанобинт заискрился, Мурдикин вздохнул с облегчением. Боль мгновенно отступила; нанобинты заживляли почти любые небольшие раны.

– Лучше?

– Немного.

– Противник отступает, повторяю, противник отступает, – донесся хриплый голос командира. – Вперед! Те, кто может сражаться, теснят их к залу ожидания, остальные за нами.

– Пошли, – привстал Фуркум и протянул Терну руку, – пошли.

Лейвор оперся на друга, и они направились к залу ожидания. Стрельба, все еще интенсивная, постепенно удалялась. На полу валялись изуродованные трупы в неестественных позах, некоторые – с отсутствующими конечностями.

Путь был долгим и мучительным; в огромном аэропорту оказалось легко заблудиться, а входы находились от зала ожидания очень далеко; к тому моменту, как первая группа добралась до него, охранявших зал сепаратистов уже покарала вторая.

Внутри действительно сидели заложники – четыре десятка людей, среди них и женщины, и старики, даже несколько детей. Солдаты согнали их в центр зала, к табло, и окружили; сержант окинул комнату взглядом, раздал приказы и утомленно опустился на сиденья; двое медиков разложили аптечки и принялись осматривать раненых. Инженеры сразу приступили к работе, воины из второй группы отправились наверх и скоро исчезли из виду. Вскоре вдалеке послышались взрывы и гул реактивных двигателей – имперская авиация приступила к бомбардировкам.

– Третий, подойди ко мне, – позвал сержант. Шеркен подчинился.

– Ты ведь соврал, да? – строго спросил Ингрив. – Зачем?

– Седьмой принцип, riihore.

– Седьмой принцип, говоришь? – на секунду командующий задумался. – Нельзя им всегда следовать.

– Как же нельзя? – возмутился Терну. – На них стоит Империя.

– Принцип «оберегай честь» запрещает ложь.

– Я…

– Император Синвер был идеалистом, – грустно сказал Ингрив. – Ты ведь дворянин, так, третий? Не будь ты таким молодым, я был бы у тебя в подчиненных. Вас учат этим принципам, они очень красивы. Но любой простой солдат, обычный Киву из какого-нибудь Хиру Сиглора, скажет тебе, что в мерзкой грязи, в которой мы все возимся, соблюдать их не только невозможно, но и вредно, и будет совершенно прав. Быть рыцарями – удел офицеров, но не солдат. Здравый смысл, Шеркен, вот что важно.

– Я решил, что обременять командование своими проблемами недопустимо, – Терну сохранял внешнюю невозмутимость, но в глубине души понимал, о чем говорит сержант. Лейвора учили по книгам, где война красива и величествена, и первый опыт его разочаровал.

– Понятно, – кашлянул Ингрив. – Благородные тилуры должны забыть о себе, да… Только вот от твоей честности зависит наш успех. Убитый умирает один, раненый губит и союзников тоже. Сейчас у тебя был нанобинт, но в следующий раз может повезти меньше.

– Sind himmur, riihore, – краем глаза Терну заметил, что Фуркум присел рядом с одним из детей; тот сперва испугался, но дружелюбная улыбка тикку быстро успокоила его.

– Милые, правда? – сказал тот, когда лейвор приблизился к нему. – Всегда любил щенков, что наших, что человеческих.

– Может быть, – Терну с интересом наблюдал, как мальчик пяти-шести циклов играет с пышным хвостом его друга. Волнение от сражения почти прошло, хотя сердцебиение еще не выровнялось; лейвор чувствовал себя совершенно опустошенным.

– В лучшие времена неподалеку от нашего дома жили какие-то нищие, рабы, наверное, – тикку слегка захихикал, когда ребенок ухватил его хвост и стал мотать из стороны в сторону. – Мы их подкармливали, пока взрослые не умерли. Должно быть, болезнь какая-нибудь.

– И вы взяли детей? – угадал лейвор.

– Да. Отец тогда сказал, что это первый принцип. Помнишь? Shetor mordreiv. «Храни верность». Я тогда удивился, люди же вроде как низшие существа… Потом дошло.

– Ему просто стало их жаль, – предположил Шеркен, – только жалость до добра не доводит.

– Наверное, так, – согласился Фуркум.

Ребенок светло посмотрел на них и широко улыбнулся. Его мать, смуглая женщина, не старая, но утомленная жизнью – это было видно по ее глубоким темным глазам – спокойно наблюдала, как ее сын игрет с лангоритами, словно совсем их не боялась, хотя следовало: много веков между людьми и лангоритами шла кровавая борьба, и даже там, где расы сосуществовали, мир всегда оставался шатким.

Продолжая улыбаться, мальчик сказал что-то на непонятном языке.

– Не понимаю, – прошептал Фуркум. – Терну, что он говорит?

Шеркен хотел ответить, но мягкий женский голос опередил его.

– Мой сын говорит, что вы очень добрый, – произнесла по-лангорски мать, приподняв голову. По человеческим меркам она была достаточно красива, несмотря на морщины и легкую седину, и говорила с заметным секкинским акцентом, медленно, с трудом подбирая слова.

– Вот оно что, – сказал Фуркум. – Мы… мы вас не обидим.

Женщина перевела его слова. Мальчик обнял ногу тикку, который был в два раза выше него, и вновь заговорил.

– Он благодарит вас, – улыбнулась женщина. – Нас очень долго держали здесь эти страшные люди. Некоторых из нас убили. Вы спасли нас.

– Не благодарите, – холодно сказал Терну. – Мы здесь не за этим.

– И все же, – возразила мать, – вы не дали им убить и нас.

Шеркен заметил, что другие солдаты тоже разговаривают и даже шутят с заложниками; атмосфера разрядилась. Лангориты и люди ненавидели друг друга, но скука – общий враг, и с ней им порой приходилось бороться вместе.

– Все будет хорошо, – сказал Фуркум. – Ничего не бойтесь. Мы вас защитим.

– Я вам верю. Меня зовут Алген, – ответила женщина и кивнула в сторону сына, – а это Овур.

– Алген, расскажите нам, что здесь произошло, – попросил тикку.

– На нас напали под Хандолом, по-лангорски он называется Хинтори. Мы живем очень бедно, – начала женщина, гладя сына по растрепанной голове. – Бароны народа гэр часто похищают нас и заставляют работать целыми днями, даже детей и больных. От них нет никакого спасенья.

– Гэр поддержали восстание, верно? – спросил Терну. – Видно, одних рабов им мало.

– Их рабство не такое, как ваше, – вздохнула женщина. – У нас есть поговорка: «не хочешь служить лангориту в радости, будешь служить гэрцу в горе». Плети гэр убили много невинных людей.

– Будь я человеком, предпочел бы плети, – сказал Шеркен, – от хессена не избавиться.

– Хессен пьянит, плеть ранит, – грустно проговорила женщина, – что лучше – мне неизвестно.

Где-то неподалеку раздался смех.

– Великие Звезды, Терну, это же ужасно, – прошептал Фуркум другу на ухо. – У них же нет никакого выбора…

– Разве у нас есть? – грустно ответил лейвор и вновь обратился к женщине; его голос звучал уже не так холодно, – что было дальше?

– Так не должно быть, – пробормотал рядовой Мурдикин.

– Барон Абнор Долминон, так звали гэрца, похитившего нас. Они отвезли нас на какой-то склад в Рикиве, – продолжила женщина. – Жестокий человек, командир мятежников, привез с собой несколько ящиков с чем-то, я не поняла, с чем, но это были не деньги. Они поговорили на гэрском языке, потом барон и его люди уехали, а командир приказал связать нас и прикрываться нами на войне. Мой муж просил, чтобы оставили детей, но… – по ее щеке прокатилась слеза.

– Aideris khestet, – сказал Терну. – Вечная смерть.

Ингрив, слушавший их беседу издалека, молча покачал головой. Поверье лангоритов гласило, что худшее, что может случиться с мертвецом – это воскрешение; смерть для имперца – награда и бесконечный отдых, но Терну знал, что люди ее боятся; он ощутил вдруг странное, незнакомое чувство, и ему захотелось помочь.

– Спасибо, – женщина печально взглянула на Овура. – Он этого не видел.

– Это хорошо, если не видел, – сказал, медленно подходя, Ингрив, – слишком молодой еще. Повезло. У него все впереди.

– Я всегда мечтала о двойне, – Алген вытерла слезу. – Пока не поздно, я надеюсь.

– Поздно никогда не бывает, – улыбнулся тикку, – вот выберетесь отсюда…

– Если, Фуркум, – сказал Терну, – если.

Внезапно до них донеслись звуки перепалки. Один из заложников, мужчина среднего возраста, оттолкнул солдата от себя и что-то громко крикнул по-секкински.

– Что он говорит? – спросил Фуркум.

– Мы оккупанты, он нас ненавидит, – ответил лейвор.

Тем временем между солдатом и мужчиной завязалась драка: имперец толкнул заложника на землю, люди закричали. Алген закрыла глаза.

– Тихо, тихо… – попытался успокоить заложников Ингрив, но люди не слушали; внезапно в руке одного из них сверкнул нож. Выражение лица сержанта изменилось; солдаты, минуту назад непринужденно болтавшие с заложниками, теперь смотрели на них сквозь прицелы автоматов.

– Казнить всех, – холодно приказал Ингрив.

– Что?! – Фуркум посмотрел на него круглыми глазами. – Они же еще ничего не сделали!

– Третий принцип, – безразлично ответил сержант, – «презри жалость».

– Я думал, вы говорили, что семи принципам не нужно следовать! – отчаянно крикнул тикку. Остальные молча смотрели на их спор. – Это было пять минут назад! Что вдруг изменилось?

– Я этого не говорил, – неожиданно мягко сказал Ингрив. – Я сказал, что в битве ими можно пренебречь. Все ради победы.

– Но…

Прозвучал первый выстрел, за ним еще один. Люди падали на пол, заливая его яркой кровью. Рядовой Мурдикин с ужасом наблюдал, как заложников убивали одного за другим; зал ожидания заполонили предсмертные крики и плач. Терну глубоко вдохнул и достал из кобуры пистолет. Несколько мгновений он просто смотрел на него, стиснув зубы, и не знал, что делать.

– Терну… – едва сдерживая слезы, всхлипнул Фуркум. Лейвор взглянул на него и будто бы слегка опустил оружие; Алген открыла глаза, Шеркен увидел отчаяние и страх и сам вдруг ощутил себя на ее месте; руки тряслись, а палец не хотел нажимать на спусковой крючок.

– Я… – начал он.

– Исполняй, – раздражился Ингрив.

– Но…

– Пощадите, – прошептала Алген. – Что мы такого сделали, чтобы заслужить смерть…

– Неподчинение – измена, – глаза сержанта сверкнули гневом. – Презри жалость.

Терну снова посмотрел на друга, затем на женщину и на полковника. Шерсть встала дыбом, ему стало так плохо, что он решил, что сейчас не выдержит; тем не менее он собрался с силами, сглотнул и поднял пистолет.

– Sint himmur, riihore. Прости, брат, – сказал Терну. – Седьмой принцип.

Выстрел. Брызги горячей, липкой крови разлетелись во все стороны, пачкая Терну, Фуркума и даже Ингрива, а последний крик Алген потонул в океане воплей и стрекота автоматов.

Khory Vistri


Император Хинрейв, сорок второй правитель Лангорской империи, славился не только исключительным свободомыслием, но и своеобразным подходом к международным делам; как и его предшественники, он всегда говорил с позиции силы, но, в отличие от прошлых владетелей Нигили Синвера, обычно стремился не к войне, а к компромиссу, и добивался своего за столом переговоров.

Молодой и харизматичный император вызывал у подданных одновременно и любовь, и недоверие: злые языки укоряли его в слабости и отсутствии жесткости, а жесткость лангориты уважали больше всего. О Хинрейве спорили много, любой указ вызывал восторг у одних и осуждение у других; в одном они сходились – после него Империя уже не будет прежней.

Тилур Терну Сиккафур Шеркен цер Секкин очень удивился, когда Хинрейв вызвал его к себе в Комнату скорби, знаменитый тронный зал в Нигили Синвер, откуда императоры, как считалось, видят все страдания своих подданных. Несмотря на то, что Терну был офицером Кровавой стаи, личных войск лангорской монархии, Хинрейв, не питавший особой страсти к войне, очень редко пользовался своими гвардейцами, предпочитая им дипломатов и торговцев.

В коридорах, по которым сновали лангориты и рабы, Терну встретил jekkenihore – генерала – Гердшера Аффери, тоже направлявшегося в Комнату скорби. За пять циклов, прошедших с Секкинской войны, генерал, Первый командующий Дикой орды, поучаствовав во множестве жестоких сражений, совершил тысячу подвигов и собрал все мыслимые и немыслимые награды. Теперь под его руководством находились все сухопутные силы Лангорской империи, вся авиация и весь флот, а отвечал он только лично перед императором.

Вместе они быстро добрались до тронного зала, расположенного на самой вершине огромного небоскреба. Тяжелая автоматическая дверь впустила их внутрь. Комната скорби представляла собой огромный зал с увешанными экранами стенами; через них правитель мог наблюдать за всем, что происходит в Хорд Лангоре, имперской столице.

Пол и стены, разработанные лучшими инженерами державы, содержали особый голографический модуль, единственный в своем роде. Комната выглядела как цветущий сад с молодыми деревцами; в центре зала на возвышении обычно находился широкий трон, временно опущенный сейчас под пол. В дальнем конце тронного зала расслабленно прохаживался статный Хинрейв. Заметив гостей, он на мгновение скрылся в тени деревьев, но скоро появился снова.

– Вы пришли! – удовлетворенно сказал император, выходя из-за голографических ветвей. – Добро пожаловать в Комнату скроби.

Терну пожурил себя, что не поздоровался первым.

– Император, – кивнул он, – вы вызывали нас.

– Да, действительно, – подтвердил Хинрейв. – Как вы понимаете, не просто так. Я хочу сообщить вам нечто очень важное… Пока что только вам.

– Что же это? – поинтересовался Аффери.

– Преемник, – ответил император и улыбнулся. – Всякому лангориту известно, что трон Нигили Синвера передается не по крови. Как ни печально, моим отпрыскам, если они у меня когда-нибудь будут, никогда не стать правителями, поэтому, как мой предшественник, славный император Фенхорд, подобрал меня на улицах Дрё Серно, так и я избрал фёрхиллура из детей улиц.

Древнюю практику эту основал еще Синвер; свидетель гибели великих государств, он видел корень упадка в отдалении правителя от подданных и потому установил, что каждый властитель должен однажды побывать в грязи, чтобы, возвысившись затем над ней, знать ее источник.

– Великая мудрость, – сказал Аффери.

– Синвер не стал бы императором, если бы не был мудрецом, – согласился Хинрейв. – Так или иначе, мой выбор сделан. Мурин, иди сюда!

Из дальнего уголка призрачного сада к ним выбежал совсем молодой – циклов двенадцати – кахтар, облаченный в традиционный имперский костюм «орниг фернур» – длинный черный тренчкот с шарфом и воротником, темно-красный камзол с вышитым угловатым орнаментом, перчатки со стальными когтями и тяжелые сапоги.

– Мурин Кейлору Нириккихор зин Йероффиен, фёрхиллур Вайгерис цер Нигили Синвер, – учтиво поклонился он. – Ходите под Звездами, благородные тилуры.

– Встреча с вами – честь для нас, – сказал Терну. Аффери склонил голову в знак уважения.

– Ага, – Мурин почесал шею, – Хинрейв-риву, что сказать?

– Взаимность, – произнес император, – это главное, Мурин.

– Понятно! – кивнул фёрхиллур. – Для меня это тоже честь, благородные тилуры.

– Ладно, иди, – император потрепал принца по голове, и тот скрылся за дверью. – Шендор Аффери, тилур Шеркен, вы – командующие Дикой орды. Защита Мурина с этого момента – ваша прямая обязанность. Я полагаю, мне нет нужды объяснять вам детали.

– Sint himmur, – сказал Аффери, – мы сделаем все, что в наших силах.

– Превосходно, можете быть свободны, генерал… Шеркен-риву, останьтесь.

Генерал покорно удалился, хотя на морде его читалось легкое недовольство. Когда Аффери покинул комнату, император щелкнул пальцами, и голограмма сменилась: сад исчез, и тронный зал в мгновение ока превратился в смотровую площадку, с которой были видны даже самые дальние окраины Хорд Лангора.

Популярные книги
bannerbanner