Книги автора: Александр Иванович Куприн

«Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха…»

«Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха…»

«Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха…»

Böyük rus yazıçısı Aleksandr Kuprin təbiəti çox sevirdi, quşların, heyvaların vərdişlərinə yaxşı bələd idi, özü uşaqlığında heyvan saxlamışdı. Bu təcrübədən çıxış edərək o heyvanlar haqqında əsrarəngiz uşaq hekayələri yazaraq uşaqların sevimli yazıçısına çevrilib. Onun bütün hekayələri gözlənilməz sonluqla bitir. Kitaba müəllifin ən maraqlı uşaq hekayələri daxil edilib.

Böyük rus yazıçısı Aleksandr Kuprin təbiəti çox sevirdi, quşların, heyvaların vərdişlərinə yaxşı bələd idi, özü uşaqlığında heyvan saxlamışdı. Bu təcrübədən çıxış edərək o heyvanlar haqqında əsrarəngiz uşaq hekayələri yazaraq uşaqların sevimli yazıçısına çevrilib. Onun bütün hekayələri gözlənilməz sonluqla bitir. Kitaba müəllifin ən maraqlı uşaq hekayələri daxil edilib.

Olesya, Aleksandr Kuprin’in ustaca kaleme aldığı doludizgin bir aşk hikâyesidir. Eserin başkahramanı Olesya, büyükannesiyle ormanda yaşayan medeniyet görmemiş ama temiz kalpli ve iyi niyetli bir genç kızdır. Olesya’nın ayrıca geleceği görme ve büyücülük gibi aileden yadigâr olduğunu söylediği özel yetenekleri de vardır. Sevgili Olesya ömründe tek bir kez âşık olur. Fakat bu aşkın neticesini, özel büyücülük yetenekleri sayesinde görüp başına gelecek felaketlerden ötürü büyük bir korkuya kapılır. Yine de aşkını yaşamaktan kendini alıkoyamaz ve atıldığı bu aşk macerasında çok güzel şeyler yaşayacağı gibi çok kötü durumlarla da karşılaşır… Oldukça zor bir durumdayım. Ona o kadar alışmıştım ki bu alışkanlık kılcal damarlarıma kadar işlemişti. Olesya’yı her gün görmek, onun o tatlı sesini ve şen şakrak gülüşünü duymak, nazik hoş okşamalarını hissetmek benim için artık mutat ve mutlak bir gereklilik hâline gelmişti. Bazı uğursuzlukların birbirimizle buluşmamızı engellediği çok nadir günlerde ise kendimi kaybolmuş, hayattaki en değerli şeyim elimden alınmış gibi hissediyordum. Olesya dışındaki her türlü meşguliyet benim için gereksiz ve sıkıcı olmuştu. Tüm varlığımla kendimi ormana atmak, bir an önce Olesya’nın alıştığım tatlı, aydınlık ve sıcak yüzünü görmek istiyordum.

The Outrage – A True Story, Aleksandr Ivanovich Kuprin. Kuprin wrote the story immediately after the bloody demonstrations in St. Petersburg, Russia, in January, 1905, known as “Bloody Sunday”—an event considered as the start of the first of three revolutions in Russia at the beginning of the twentieth century. The phenomenon of pogroms against the Jewish people in Russia fits into the overall picture of an unjust society. Kuprin was a liberally minded intellectual who, along with many others, often voiced his disagreement with government policies. The utterly unjust and inhumane treatment of the Jews as ready-made scapegoats for any misfortune, be it natural or otherwise, but mostly as a transparent excuse for the government’s own mistakes, caused many writers to voice similar protests.

В сборник вошли известные произведения русского классика Александра Ивановича Куприна «Гранатовый браслет», «Молох», «Гамбринус» и другие в переводе на английский язык.

«В одном, лишь в одном отношении я считал себя счастливцем и баловнем судьбы. В какой бы город или городишко меня ни забрасывал случай – везде меня ждали: либо новое зрелище, либо занимательная встреча, которые связывали накрепко мою память с местом. Поэтому с некоторой обидой я уже думал о том, что город Ош останется навсегда в моих воспоминаниях пустым, плоским и скучным промежутком…»

«Таким насмешливым прозванием окрестили в Киеве профессиональных богомолок, созданных молитвенными потребностями города, на всю Россию славящегося своими монастырями и святынями. Эти особы служат посредницами и проводницами между наиболее популярными отцами и схимниками, с одной стороны, и чающей благодати публикой с другой. Они заменяют для прибывших откуда-нибудь из Перми или Архангельска купцов-богомольцев самые полные путеводители, являясь неутомимыми и словоохотливыми гидами, имеющими везде знакомство или лазейку…»

«Коля Констанди, пожилой, весь просоленный балаклавский рыбак, собирается наново вычистить и покрасить свою двухвесельную, стройную, видавшую многие виды лодку. В помощники он выбирает – великая честь – вашего покорного слугу…»

«Небольшая, худосочная фигура. Бледное, малокровное лицо. Рыжие усы и рыжая маленькая бородка. Очки в золотой оправе. Губы толстые, красные и слюнявые… Это поставщик „карточек“, тех самых „карточек“, которые сжигает целыми дюжинами почти каждый холостяк при вступлении в первый законный брак…»

«В одном, лишь в одном отношении я считал себя счастливцем и баловнем судьбы. В какой бы город или городишко меня ни забрасывал случай – везде меня ждали: либо новое зрелище, либо занимательная встреча, которые связывали накрепко мою память с местом. Поэтому с некоторой обидой я уже думал о том, что город Ош останется навсегда в моих воспоминаниях пустым, плоским и скучным промежутком…»

«Коля Констанди, пожилой, весь просоленный балаклавский рыбак, собирается наново вычистить и покрасить свою двухвесельную, стройную, видавшую многие виды лодку. В помощники он выбирает – великая честь – вашего покорного слугу…»

«Нижеследующую не совсем обыкновенную историю рассказывала нам, еще в 1922 году, одна милая, пожилая русская эмигрантка. Позднее, лет через пять-шесть, эту историю подтвердила другая русская дама, живая ее свидетельница. Удобства и спокойствия ради, назовем первую г-жой X., вторую г-жой Z…»

«Коля Констанди, пожилой, весь просоленный балаклавский рыбак, собирается наново вычистить и покрасить свою двухвесельную, стройную, видавшую многие виды лодку. В помощники он выбирает – великая честь – вашего покорного слугу…»

«В одном, лишь в одном отношении я считал себя счастливцем и баловнем судьбы. В какой бы город или городишко меня ни забрасывал случай – везде меня ждали: либо новое зрелище, либо занимательная встреча, которые связывали накрепко мою память с местом. Поэтому с некоторой обидой я уже думал о том, что город Ош останется навсегда в моих воспоминаниях пустым, плоским и скучным промежутком…»

«Существует в Киеве несколько полуофициальных и даже совсем неофициальных ночлежных домов, называемых „постоялками“. В нижнем этаже такой „постоялки“ ночует обыкновенно народ темный и оголтелый „босяки“; верх же занимается бывшими привилегированными людьми. (Впрочем, это подразделение не совсем точно: дело только в том, что за ночлег в нижнем этаже платится пять копеек, а в верхнем десять.)»

«Коля Констанди, пожилой, весь просоленный балаклавский рыбак, собирается наново вычистить и покрасить свою двухвесельную, стройную, видавшую многие виды лодку. В помощники он выбирает – великая честь – вашего покорного слугу…»