Полная версия
- О книге
- Читать
Позднее в письме от 30 апреля 1922 года, адресованном В. Шибаеву, Николай Константинович писал: «Жена моя видит перевоплощения. На мне она видела 10 ликов. Особенно яркий китайский III века до Р. X. и тибетский около 200 лет тому назад».
Непосредственное видение обликов прежних воплощений физическим зрением, в обычном (бодрствующем) состояния сознания, конечно, было удивительным достижением. Пробуждение памяти прошлых воплощений у Е. И. Рерих было закономерным процессом, тесно связанным с раскрытием остальных высших психодуховных способностей.
Оборотная сторона медали
Необычные духовные способности, проявившиеся у Елены Ивановны благодаря раскрытию нервных центров, были лишь одной стороной медали. Другой ее стороной стали неизбежные следствия открытия чакр (к тому же не на природе, а в условиях обычной среды) – плохое самочувствие, вплоть до периодов крайне болезненных состояний, и так называемые священные боли*.
Начало Огненного опыта отразилось на состоянии Елены Ивановны чувством усталости, тяжести и подавленности как физической, так и эмоциональной. «Тебя усталость мучит, тело и отношение организма устремляется против низших земных сфер. Явление эманаций* земных бывает трудно созревающим для очищенной почвы Индии»100, – объяснял это состояние Учитель Мориа. На записанный в дневнике вопрос Елены Ивановны, почему она так ослабела физически, Учитель ответил: «Тело боится света, это обычная борьба»101.
В периоды особого напряжения сил Елене Ивановне, любящей музыку, приходилось обходиться без любимых видов отдыха: «Я воспрещаю Урусвати завтра ходить в «Летучую Мышь». <…> Урусвати нужно иметь покой»102, – указывал Учитель. Кроме того, утонченность организма в период открытия чакр была такой, что приходилось оберегать ауру от воздействия малейших несгармонизированных энергий, исходящих от внешней среды. Мощными источниками подобных энергий были ауры людей, с которыми общались Рерихи, и даже вещи, ранее бывшие в руках у незнакомых людей. Процесс открытия энергетических центров проходил и у Н. К. Рериха, но у него он не имел такой глубины и силы, как у Елены Ивановны, так как миссия Николая Константиновича была другой.
Открывая своим сотрудникам высшие чакры, а вместе с ними и необычные способности, Учитель уделял немало внимания состоянию их здоровья. Понимая всю трудность испытываемого ими состояния, Мастер М. поддерживал Рерихов не только физически, но и психологически. Он не раз объяснял, что необычное состояние усталости и нездоровья, которое приходилось выдерживать Рерихам (особенно, конечно, Елене Ивановне), было следствием их ускоренного духовного роста: «Чую, надо вам послать силы. Тяготение незримое, как бы под прессом существо ваше. Потом организм обойдет сопротивление низших сфер. <…> Знаю, как тяжко вам, но Мы бережем»103.
Однако состояния усталости, физической слабости и обостренной чувствительности были еще далеко не самыми тяжелыми последствиями Огненного опыта. Впоследствии его углубление принесло Елене Ивановне периоды мучительных по своим проявлениям физиологических расстройств, внешне подобных болезням, несмотря на то, что физически она была здорова. Но самым тяжелым следствием открытия центров были так называемые священные боли – сильные болевые ощущения невралгического происхождения, проявлявшиеся во время открытия различных центров.
О состоянии Елены Ивановны во время начала Огненного опыта писала в своем дневнике свидетельница ее жизни в тот период Зинаида Фосдик: «…Сильные приступы огней104 были [у Елены Ивановны] в Н[ью]-Й[орке], горение внутри, пламя в голове, груди, тоска105 членов – рук, ног. В Нью-Мексико106 один ужасный приступ, когда она подумала, что у нее перитонит, так как была опухоль в области живота и [начались] невероятные боли. <…> Главное же, что вспухал живот, сильная головная боль и тошнота. Но это так же внезапно и проходило. Те же явления были в пути и теперь. В пути особенно сильно отразилось на горле, когда было такое горение и воспаление, что все подумали, что это простуда. Но Е. И. потом поняла, что это [были] явления Агни-Йоги. Организм Е. И. подготавливался с детства для Агни-Йоги. <…> Страдания Е. И. испытывает все время»107.
Но 1920−1923 годы, когда Рерихи жили в Англии и в Америке, были лишь начальной ступенью Огненного опыта. Самые главные, важнейшие его этапы были впереди, и наибольшие физические страдания, причиняемые священными болями, – тоже.
Конечно, Учитель не оставлял свою сотрудницу без помощи в моменты особых осложнений со здоровьем. Его духовное воздействие гармонизировало состояние энергетических центров Елены Ивановны и поддерживало ее здоровье. По мере углубления процесса открытия и трансмутации центров Учитель часто лечил Елену Ивановну с помощью вибраций, или передачи ей целебной энергии. Эти целительные воздействия Учителей не только облегчали состояние Елены Ивановны, но и неоднократно спасали ей жизнь в ходе разных осложнений, случавшихся во время Огненного опыта.
Часть II (1923 – 1933)
Глава 8. НА ИНДИЙСКОЙ ЗЕМЛЕ
В «Доме Далай-ламы»
Тридцатого ноября 1923 года пароход «Македония» причалил в Бомбее. Долгожданная мечта Рерихов осуществилась – они наконец-то оказались в Индии. Практически сразу же, не дав себе времени на отдых после долгого пути по морю, Рерихи отправились в путешествие по самым знаменитым и богатым в культурно-историческом отношении местам Индии.
Рерихи в Индии. 1924
Они побывали на острове Элефанта, в храмовых комплексах Аджанты и Эллоры, в Джайпуре, Дели, Агре, Сарнатхе, Фатехпур Сикри, Бенаресе, Калькутте и других городах. Огромный путь по Индии был проделан менее чем за месяц.
После этого вся семья отправилась в Восточные Гималаи, в индийский город Дарджилинг108, раскинувшийся среди холмов совсем недалеко от Сиккима, в то время бывшего независимым княжеством. Решение пожить в Дарджилинге по приезде в Индию было принято еще в то время, когда Рерихи находились в Европе. Судя по дневникам, это предложение исходило от Елены Ивановны. «Урусвати права, утверждая Дарджилинг», – говорится в записи от 24 июля 1923 года. Когда Рерихи находились уже на пароходе, Учитель М. подтвердил, что Дарджилинг станет их временным пристанищем на индийской земле и базой их будущей Центрально-азиатской экспедиции. Выбор не случайно пал именно на эту местность: нежаркий горный климат Дарджилинга был особенно полезен путешественникам для отдыха и акклиматизации перед долгой и трудной экспедицией.
Двадцать седьмого января 1924 года Рерихи уже были в Дарджилинге. Поначалу город не произвел на них особого впечатления, так как Гималаи, его главная достопримечательность, были закрыты облачностью. «Горы плотно закрылись. Вид самого Дарджилинга разочаровывает»109, – писал Н. К. Рерих в своих путевых заметках по прибытии в город. Сразу же путники стали искать жилье на время их остановки в этих краях. Местные жители уверяли, что хороших домов для аренды нет, и предлагали им, по словам Н. К. Рериха, «нечто, лишенное и вида, и простора, нечто тонущее в закоулках деревянных дач и заборов»110. Но экспедиционная группа упорно продвигалась вперед, и фактически уже за пределами Дарджилинга, в окрестностях города, Рерихи нашли прекрасно подходившее им жилье. Это был старинный дом, или, скорее, поместье, называемое местными жителями Далай Пхо Бранг (или Талай Пхо Бранг), в переводе – «Дом Далай-ламы». Такое название этот дом получил благодаря преданию о том, что в нем на какое-то время останавливался во время своих поездок по стране знаменитый и любимый в народе правитель Тибета Далай-лама V, прозванный Великим.
Далай Пхо Бранг
Далай Пхо Бранг имел еще одно местное название – Потанг (дворец), и тоже потому, что в нем останавливался светский правитель Тибета.
Дом располагался в малонаселенной местности. Из него открывался прекрасный вид на величественные горные вершины Гималаев. Официально это поместье называлось «Хиллсайд»
(Hillside)111. Местные жители считали это место священным, и в дни религиозных праздников к нему приходили с молитвенными песнопениями целые процессии паломников, чтобы поклониться ему. «Не раз мы просыпались от пения и мерных ударов вокруг дома. Это ламы112, земно простираясь, многократно обходили наш дом. Побывали и тибетцы, и бутанцы, и непальские шерпы113»114, – вспоминал Н. К. Рерих.
Находясь в Дарджилинге, Рерихи периодически выезжали для осмотра местных достопримечательностей, посещали близлежащие храмы и монастыри. Ездили они и в расположенный совсем неподалеку Сикким для осмотра местных монастырей. Самая значительная поездка заняла у них две недели и была похожа на мини-экспедицию с караваном из 12 лошадей и 40 человек сопровождения. В письмах американским сотрудникам Елена Ивановна писала, что благодаря рекомендациям махараджи Сиккима и местного чиновника полковника Бейли115 во время этой поездки им везде был оказан чрезвычайно радушный прием. На границах провинций Сиккима небольшой караван Рерихов встречали местные жители с дарами, состоящими в основном из угощений; рядом со специально установленными палатками из разноцветных тканей были накрыты столы с множеством местных яств и напитков в сосудах из бамбуковых стеблей. Встречающие по старинной тибетской традиции вешали на гостей белые хатыки – длинные шелковые полоски ткани типа шарфов, символизирующие пожелания долгой жизни. Поскольку снимать их до прихода домой не полагалось, а Рерихов встречали так во всех крупных населенных пунктах, то за целый день им приходилось иногда носить на себе до четырех таких хатыков.
Во время поездок по Дарджилингу и Сиккиму путешественники посетили немало окрестных храмов и монастырей, знакомясь с местной архитектурой и духовными традициями, а также встречаясь для бесед с ламами. В книге «Алтай – Гималаи» художник упоминал о монастырях Гуме, Ташидинге, Пемаянцзе, Дубди, Санга Челлинге, Далинге, Роблинге – крупных и известных духовных центрах, которые посетили Рерихи в этот период.
Пребывание в Сиккиме уготовило русским путешественникам немало интересных впечатлений. Перед отъездом из Ташидинга ламы предложили Рерихам провести их по всем храмам, расположенным на его территории. А после этого во время прощального приема в главном храме священнослужители сказали Елене Ивановне, что пригласили ее осмотреть их храмы потому, что считают ее инкарнацией Белой Тары, верховной богини буддистов. Как они объяснили ей, в ней были проявлены несколько качеств богини; согласно учению ламаизма способности божественных индивидуальностей и Великих Учителей иногда частично воплощаются в избранных людях.
По-видимому, за словами священнослужителей стояло не просто желание сделать «мэм-сааб116» комплимент, а глубокое убеждение в ее необычных духовных свойствах. Во всяком случае, после одной встречи с местными священнослужителями Елена Ивановна получила от одного из них исключительно ценный и редкий подарок – старинную танку с изображением Будды. В повести Н. К. Рериха «Сердце Азии» об том случае говорится: «Жена моя хотела иметь старинное изображение Будды. Но это не так легко, ибо старинные изображения редки и собственники их не расстаются с ними. Мы поговорили между собою на чуждом здесь языке и оставили дело до лучшего случая. Каково же было наше изумление, когда через несколько дней к нам приходит лама и с поклоном достает из-за пазухи отличное изображение Будды тибетской работы со словами: «Госпожа хотела иметь Будду. Во сне мне явилась Белая Тара и указала отдать вам изображение Благословенного с моего алтаря». Так мы получили давно желанное изображение»117.
Местное буддийское духовенство всегда выказывало особое почтение русскому художнику и его жене, о чем имеется немало свидетельств в путевых заметках Николая Рериха. Ламы приходили к Рерихам с приветствиями и традиционными восточными приношениями и в Талай Пхо Бранг в Дарджилинге, и во время их поездок по Сиккиму. Так, в книге «Алтай – Гималаи» рассказывается о целой процессии лам и местного населения, посетившей Рерихов во время их путешествия по Сиккиму. «Утром к нашим шатрам118 идет шествие. Сам старший лама возглавляет несение даров. За ним, высоко поднятые, следуют подносы с рисом, с ребрами барана, с сахарным тростником, с брагой и плодами. Сам лама передает приношение в нашу походную кухню»119, – писал художник.
В беседах, при которых роль переводчика выполнял Ю. Н. Рерих, ламы нередко сообщали русским путешественникам столь любимые на Востоке новые пророчества о Шамбале и наступлении новой эпохи. Один из особенно уважаемых в Тибете лам, Геше Ринпоче, вместе со своей многочисленной свитой посетил Рерихов в Дарджилинге. Н. К. Рерих писал: «Геше Ринпоче со своей многочисленной свитой посетил Талай Пхо Бранг – наш дом в Дарджилинге, где жил далай-лама. Прежде всего Ринпоче обратил внимание на изображение Ригден-Джапо, владыки Шамбалы, и сказал: “Вижу, что вы знаете о наступлении времени Шамбалы. Ближайший путь успеха через Ригден-Джапо. Если вы знаете учение Шамбалы – вы знаете будущее». При следующих беседах высокий лама не раз говорил об учении Калачакры, давая этому учению не столько внешнее церковное значение, но применяя его к жизни, как истинную йогу”120.
Тот факт, что Геше Ринпоче не раз встречался с Рерихами, беседуя с ними на такие темы, которые считаются в Тибете священными, явно свидетельствует о том, что авторитетные буддийские деятели Тибета относились к ним отнюдь не как к обычным путешественникам-чужестранцам. Ламы, тем более высшие, никогда не ведут бесед на столь возвышенные темы с иностранцами. Очевидно, проницательная интуиция восточных священнослужителей позволила им угадать в Рерихах не просто исследователей Востока, а именно посланников Великих Учителей, то есть людей духовных и много знающих. И на то были основания.
Следствия Огненного опыта, осуществляемого Еленой Рерих, уже в те годы значительно изменили ее организм, что отразилось даже на ее фотографии, сделанной С. Н. Рерихом в Дарджилинге в 1924 году. На этом снимке отчетливо видно, что фигура сидящей в кресле Елены Ивановны окружена светлым кругом, или ореолом – аурой. В учении Агни-Йоги говорится, что у обычных людей аура имеет другую форму (подобную яйцу или узкому овалу, окружающему всю фигуру) и гораздо меньшее по объему поле.
Запечатлеть ауру обычного человека исключительно трудно в силу ее небольших размеров и невысокой светимости. Но аура Елены Рерих уже в то время имела огромный размер.
Е. И. Рерих. 1924. Фотография с запечатленной аурой
Позднее Елена Ивановна писала одному из последователей, А. М. Асееву, который, будучи врачом, особенно интересовался всем, что было связано с учением о многомерной структуре человека: «У нас есть один снимок с аурой. Он был сделан совершенно случайно без всякой мысли о снятии излучений. Интересно отметить, что снимок был сделан утром и у окна. И аура субъекта, будучи пурпуровой, или фиолетовой, и потому трудноуловимая в силу своих тонких вибраций, тем не менее достаточно ярко запечатлелась, и именно в форме ауры, когда излучения уже исчезли из нижних конечностей и подымаются вверх от центра солнечного сплетения, намечен также и второй головной круг. Конечно, между снимающим и снимаемым существовала полная гармония, и помещение было наполнено лучшими эманациями. Кроме того, позднее было Указано121, что Владыка хотел запечатлеть эту ауру, потому и помог выявить ее. Конечно, для получения лучших результатов советуется черный экран и снимание при полной темноте»122.
Время, проведенное Рерихами в Дарджилинге, оказалось очень важным не только для их подготовки к будущей экспедиции. Высокогорный климат и чистая природная обстановка содействовали духовной практике Елены Ивановны, и ее саму, по воспоминаниям Зинаиды Фосдик, радовали те результаты, которых ей удалось достичь в это время.
При встрече в Москве в 1926 году с Зинаидой Лихтман Елена Ивановна не раз делилась с ней воспоминаниями о времени, проведенном в Дарджилинге. Зинаида Григорьевна записывала в своем дневнике: «Е. И. рассказала мне об удивительных событиях своей жизни в Дарджилинге, где она напряженно работала каждую ночь (с помощью яснослышания и ясновидения) и все записывала. Так много болезненных ощущений, связанных с работой, но все они – великая жертва во имя знания, которое она даст другим»; «Говорила о великолепном времени в Дарджилинге, когда проходил ее эксперимент, – каждый день она слышала Голос одного из Братьев…»; «Е. И. говорит с огромной тоской о [времени, проведенном в] Дарджилинге – там было ее [лучшее] время» 123.
Как всегда, новые духовные завоевания тяжело отражались на здоровье Елены Ивановны. Из Дарджилинга она писала сотрудникам в Нью-Йорке, что чувствует себя неважно в связи с изменениями, происходящими в ее ауре, которая в то время подготавливалась Учителем для последующих, еще более интенсивных этапов Огненного опыта.
Сиккимские тайны Рерихов
Тайная встреча в Гималаях
Одной из самых таинственных страниц в жизни Елены и Николая Рерихов было, безусловно, их общение с духовными Учителями Востока. Известно, что у Е. И. Рерих оно в основном осуществлялось по каналам Тонкого мира. Но что касается встреч Рерихов с Учителями на физическом плане бытия, в реальной жизни, то на сей счет в рериховедении пока больше предположений и догадок, чем фактов. Достоверно известно лишь то, что нежданная мимолетная встреча с Махатмами Мориа и Кут-Хуми произошла у Елены Ивановны в Лондоне в 1920 году. А встречались ли они со своим основным духовным Наставником, Учителем Мориа, во время путешествий по Востоку? Посещали ли они главный Ашрам Шамбалы? Эти вопросы и по сей день остаются открытыми.
Немало загадок в этой связи связано с пребыванием семьи Рерихов в Дарджилинге в 1923−1924 годах. Большинство рериховедов считают, что именно там в 1923 году имела место встреча Рерихов с Учителем Мориа в земных условиях, и Махатму сопровождал во время этой встречи сотрудник Белого Братства Джуал Кул124. Такие данные приводил биограф семьи Рерихов П. Ф. Беликов. В своей книге «Рерих. Опыт духовной биографии» Беликов писал: «В Сиккиме состоялась встреча с Учителем и сопровождавшим Его Джул-Кулом. Произошла она в окрестностях Дарджилинга, в храме, с которого сделана фотография. Место это довольно людное»125. Далее П. Ф. Беликов цитировал фрагмент из книги «Надземное», в котором говорилось о встречах Махатм с их учениками и сотрудниками из внешнего мира в обычных земных условиях: «Мы не уходим из жизни, когда Мы появлялись, Мы не отличались от остальных обывателей. Вы сами можете свидетельствовать, что Джуал Кул, когда появился встретить Вас, не отличался от лам. Урусвати немедленно почуяла необычность, но явление могло быть отнесено и к настоятелю монастыря»126.
Мнение о том, что Рерихи встречались с Учителем М. в Дарджилинге, широко распространено в литературе по рериховедению. На данное обстоятельство ссылаются авторы многих книг и статей, однако есть и альтернативные мнения. В среде отдельных исследователей127 жизни и творчества Рерихов было высказано предположение, что в Дарджилинге Рерихи так и не увиделись с Махатмой М., а встреча с Джуал Кулом, упоминаемая в «Надземном», имела мимолетный характер.
Что же представляла собой эта встреча?
Однажды во время поездки по окрестностям Дарджилинга недалеко от монастыря Гум (или Гхум) Рерихи встретили ламу в необычайно красивом одеянии. Е. И. Рерих в своем дневнике так описывала этот случай: «Приехали в Силигури128, сели в мотор и двинулись в горы, в Даржилинг. Проезжая Гум, недалеко от будд[ийского] монастыря на горной дороге у источника, над которым высилось буддийское сооружение, [увидели, что] навстречу нам показались носилки-кресло. Его несли четверо очень маленьких и сереньких кули, почти полуголых, несмотря на холодное зимнее утро. В кресле сидел, по-видимому, высокий лама, в полном облачении, на голове была корона с изображениями пяти Дхиани-Будд, корону эту ламы надевают лишь в торжественные случаи. Нас поразил светлый цвет кожи его и длинные волнистые волосы, достигавшие плеч, а также необычайная изысканная аккуратность и опрятность во всем облике. Так как нам надо было осторожно разъехаться на узкой горной дороге, то носильщики быстро засеменили и отнесли носилки вплотную к горной стене и остановились, чтобы дать нам проехать, и в то же время повернули кресло так, что мы могли видеть фас ламы. Мы с интересом смотрели на такого нарядного ламу и решили, что, должно быть, это настоятель Гумского монастыря и мы должны непременно посетить его. Самое поразительное было то, что когда наш шофер затормозил слегка и наш автомобиль медленно проходил мимо носилок, необыкновенный лама приветливо смотрел на нас и улыбался нам. Мы тоже продолжали смотреть на него, пока он был видим. Когда мы рассказали об этой встрече ламе Мингюру, учителю тибетского языка в Дарджилинге, и описали наружность и одеяние этого ламы, – он сказал нам, что во всей округе он не знает такого ламы, и притом ламы никогда не ездят с ритуальной короной на голове. Вероятно, мы видели привидение или же это должен был быть очень большой [умерший] лама, которого несли на сожжение, хотя он не только не знает здесь такого высокого ламы, но и не слышал ни о какой смерти среди настоятелей монастырей. Странность была еще в том, что носильщики были не ламы, но темно-серые полуголые человечки, нигде таких мы потом не встречали. Также с ним не было и сопровождающих лам, тоже необычное явление, ибо большие ламы никогда не путешествуют без учеников и слуг»129.
Теоретически именно та встреча могла оказаться тем самым появлением Джуал Кула перед Рерихами, о котором говорится в «Надземном»; следовательно, Джуал Кул не сопровождал в тот момент Учителя М., как полагал П. Ф. Беликов, а был один.
Но можно ли отсюда сделать вывод о том, что, живя в тех местах, Рерихи так и не увиделись со своим Учителем, Махатмой М., в обычных земных условиях? Упоминаний о такой встрече в дневниковых записях Рерихов нет. Но, в конце концов, почему бы не предположить, что они встретились с Учителем М. в другое время и в другом месте, но намеренно не написали об этом в своих дневниковых записях, сохранив эту встречу в тайне по указанию самого Учителя?
Да и памятная встреча с загадочным ламой на горной дороге порождает много вопросов. Непонятен смысл этой как бы случайной встречи. Мы говорим «как бы», потому что Махатмы, как известно, случайно никому не показываются, тем более в таком колоритном одеянии. Зачем же сотрудник Братства – будь то Джуал Кул или еще ктолибо – показался Рерихам по дороге? Чтобы лишний раз продемонстрировать им, что Махатмы – не вымысел и не сущности иного плана бытия, а реальные люди во плоти и крови? Может быть, и так. Но не исключено, что у нее было и какое-то иное назначение, о котором мы не знаем и о котором намеренно не написали в своих литературных работах и дневниковых записях Рерихи.
«Сами выйдем навстречу»
Вполне возможно, что в те годы встреча с Учителями именно в земных условиях не нужна была для общения, поскольку к тому времени Рерихи уже наладили постоянный духовно-телепатический контакт с Ними. Но это вовсе не значит, что русские путешественники не хотели и не надеялись увидеть своих Учителей воочию. Дневниковые записи Рерихов как раз говорят о том, что они давно мечтали встретиться с Учителем в обычных земных условиях, на физическом плане. Как мы помним, подобная попытка встречи с Учителем имела место еще в США, когда Рерихи находились в Аризоне, но в тот момент встреча не состоялась в силу каких-то внешних причин. Елена Ивановна очень жалела и о том, что ее первая встреча с Учителями в Лондоне оказалась мимолетной, и о том, что обещанная встреча в Аризоне так и не состоялась. Учитель знал, насколько сильным было желание его ученицы и сотрудницы увидеть Его в земных условиях, а не только во время общения в Тонком мире.
Добавим, что в тех же краях, в Сиккиме, Е. П. Блаватская в 1881 году встречалась с Учителем М. в монастыре Гум. По идее, Махатмы могли бы устроить такую же встречу и для Рерихов.
Исследователи, считающие, что в Сиккиме Рерихи так и не повстречались с Махатмами на земном плане, основывают свое мнение на том, что в дневниках Е. И. Рерих о подобном событии не говорится. Но хорошо известно, что о наиболее сокровенных событиях и беседах с Учителем Е. Рерих либо вообще не писала в дневнике, либо писала намеками. Подтверждением тому служат строки письма, написанного Еленой Ивановной в 1950-е годы духовному ученику Рерихов Борису Абрамову. В этом письме она писала, что в будущем Абрамову будет доверено особое поручение, состоящее в записи «нигде не записанных, замечательных происшествий, явлений и всего необычного, накопившегося за нашу долгую жизнь»130. Следовательно, часть «замечательных происшествий» так и не была записана самими Рерихами в их путевых дневниках. Вполне возможно, что к подобным случаям относилась все же имевшая место встреча их с Учителями во время путешествия по Индии и Тибету.