Тайна Книги Ведьмы
Полная версия
- О книге
- Читать
Патрик пришел к десяти часам, и я смогла оставить магазин на друзей. А сама же отправилась на кладбище Монпарнас, где будет похоронен мой дядя.
Траурная процессия заняла около часа. Приглашенных людей было около двадцати человек, среди которых был дядин партнер по аукционному дому месье Жером Бестье, а также близкие друзья и, конечно же, Лиана вместе с личным помощником дяди месье Анри. И была еще одна женщина, которую я видела впервые. Возможно, это тот самый нотариус, о котором говорил месье Анри. Потому что уж очень странно Лиана на нее смотрела и о чем-то шепталась с месье Бестье.
Оделась она сегодня очень сдержано – в черный брючный костюм от «Chanel» и черные туфли на высоченном каблуке от «Louboutin». Густые каштановые волосы придерживали черные круглые очки. А вот что-что неизменно, так это ярко-красная помада на ее губах. Никакой траур не заставит ее отказаться от любимого цвета.
Я же на ее фоне со своими длинными прямыми пепельными волосами и абсолютно без макияжа, наверно выглядела как подросток и белая ворона. Неудивительно, что все мужские взгляды то и дело задерживались на Лиане.
Когда же похороны были окончены, я ненадолго задержалась возле могилы, чтобы в одиночестве почтить память дяди. И чтобы никто не видел моих слез.
В этот момент чья-то рука легонько коснулась моей спины, а справа от меня появилась чья-то фигура. Я повернула голову и увидела вновь ту незнакомую женщину.
– Мадмуазель Мелиса Меро? – Обратилась она ко мне и, наклонив голову вправо, внимательно на меня посмотрела.
– Да, это я. А вы мадам? – Я, смахнув слезы, тоже внимательно на нее посмотрела.
– Меня зовут мадам Лукас. Я нотариус вашего дяди Жака. Прошу вас присесть ненадолго. Месье Меро просил, чтобы его последнюю волю огласили на кладбище возле его могилы. Чтобы, как он выразился, он тоже мог ее услышать.
– Хорошо. – Я послушно кивнула и прошла к пустым стульям, оставшимся после похорон.
Через несколько минут ко мне и мадам Лукас присоединилась Лиана, месье Анри, месье Бестье и друг дяди, которого я знала почти всю жизнь, и который был на много старше моего дяди, месье Эрнест Дюбуа. Он сел рядом со мной и понимающе кивнув головой, поднял глаза на мадам Лукас, которая взяла для себя стул из общей кучи и, поставив его лицом к нам, грациозно присела на него, водрузив себе на колени толстый дипломат, набитый бумагами.
– Благодарю всех присутствующих, что решили остаться и узнать последнюю волю усопшего. – Мадам Лукас раскрыла свой дипломат и выудила оттуда запечатанную толстую папку, перевязанную бечевкой, которую скрепляла алюминиевая пломба. – Как видите, документ еще никто не открывал и не видел содержимого.
«Словно старинное письмо, заклеенное фамильной печатью» – почему-то подумалось мне.
– С позволения всех присутствующих, я вскрою данный документ. – Сказала мадам Лукас, окинув всех пристальным взглядом.
– Будьте добры. – Сквозь зубы процедила Лиана, а я бросила на нее презрительный взгляд.
Алчная стерва!
После чего мадам Лукас достала из своего дипломата ножницы и, перерезав бечевку, вскрыла папку. Она быстро перебрала имеющиеся там бумаги и, разложив их в только ей понятном порядке, начала зачитывать написанное вслух.
«Я, Жак Себастьян Меро, находясь в здравом уме и светлой памяти, составил завещание вместе со своим личным нотариусом мадам Катрин Лукас. Поскольку только этой женщине я смог довериться по-настоящему.
Моему настоящему и единственному близкому другу Эрнесту Августу Дюбуа я оставляю три свои машины, которые мы вместе с ним выкупили на аукционе десять лет назад. Надеюсь, ты сохранишь их и по возможности отреставрируешь.
Своему деловому партнеру Жерому Карлосу Бестье я оставляю пятьдесят процентов акций и свое кресло в совете директоров в аукционном доме. Я благодарен тебе за сотрудничество.
Моему личному помощнику Бастьену Венсану Анри я оставляю так же пятьдесят процентов акций и десять тысяч евро. Так же, как и Жерому, я благодарен тебе за сотрудничество.
Моей жене Лиане Клариссе Сен-Морийон Меро, которую я очень любил, я оставляю пентхаус на проспекте Великой Армии, где мы были счастливы последние три года. А также счет в парижском банке.
И наконец, моей племяннице Мелисе Роуз Меро я оставляю все, что у меня осталось. А именно, наш книжный магазин, который теперь полностью твой. Так же я позволяю тебе забрать все книги, что остались в пентхаусе. Лиане они ни к чему. А ты их сможешь выгодно продать».
Как только мадам Лукас закончила зачитывать последнюю волю моего дяди, все присутствующие расплылись в довольных улыбках, кроме мсье Эрнеста Дюбуа и меня. Месье Дюбуа очень уважал моего дядю и лишь понимающе кивнул мадам Лукас. Никакого намека, на радость, не проскочило на его лице. Я же была в ступоре и не понимала дядиного завещания. Не знаю почему, но оно мне показалось странным. Нет, я не желала дядиного богатства, я лишь не понимала, почему он указал в своем завещании именно присутствующих сейчас людей.
Мсье Дюбуа коснулся моей коленки, привлекая к себе внимание.
– Мне уже пора Мелиса. Еще раз сочувствую твоей утрате. Мне тоже будет не хватать Жака. – Месье Дюбуа посмотрел на меня искренне печальными глазами и, поднявшись со стула, подошел к мадам Лукас. У нее он получил какие-то бумаги. Наверное, документы на машины и попрощавшись с присутствующими, направился к выходу.
Так же поступили и остальные, получив полагающиеся им документы у мадам Лукас. Пристальнее всего я наблюдала за Лианой, от которой все это время не отходил месье Анри. Вероятно, он теперь попытается втереться к ней в доверие, чтобы увеличить свое наследство. Лиана же за весь сегодняшний день не проронила ни слезинки. Сомневаюсь, что у нее очень крепкая психика. Скорее всего, дядя ей был просто безразличен. На прощание она лишь бросила мне колкую фразу.
– Мелиса, прежде чем явишься за книгами, позвони мне заранее, хотя бы за день.
Я же, не удостоив ее взглядом, сидела, неотрывно глядя перед собой, крепко вцепившись руками в сиденье стула. Мне казалось, что время остановилось, и на этом кладбище осталась только я и мой дядя. Возможно, я бы так и сидела в собственной прострации, если бы мне на плечо вновь не легла чья-то сильная, но в то же время мягкая рука.
– Мадмуазель Меро, вам не пора домой? – Рядом со мной присела мадам Лукас. – Вы неважно выглядите.
– Благодарю за заботу мадам. – Я смахнула вновь выступившие слезы. – Я в порядке.
– Тогда возьмите ваши документы и примите еще раз мои соболезнования. – Женщина погладила меня по плечу и, поднявшись, так же направилась к выходу.
Я сложила бумаги, которые мне оставила нотариус в свою сумку и, поднявшись на ноги, не спеша побрела к выходу. Несмотря на то, что был самый разгар лета, мне казалось, что уже глубокий октябрь. Так неуютно я себя чувствовала.
Сев в такси, я уже второй раз за день почувствовала легкую вибрацию, исходящую из моего кулона. Как будто камень был живой и предупреждал меня о чем-то. Я накрыла его правой рукой и почувствовала покалывание в ладони в ответ. Странно все это. Откуда же он попал в аукционный дом?!
В магазин я приехала ближе к обеду. Кристин ушла перекусить, а Патрик разговаривал с клиентом возле стеллажей. Я прошла за прилавок и выгрузила документы, которые мне отдала мадам Лукас на стол. Нужно будет позже с ними как следует ознакомиться.
Упершись руками об столешницу, я подняла заплаканные глаза на стеллажи и подумала – как же я смогу разместить здесь все дядины книги и в дальнейшем их продать? Мне будет это очень тяжело сделать. Но если я этого не сделаю, мне не на что будет жить самой и платить зарплату ребятам. И, так или иначе, книги придется продать.
– Мелиса, ты бы не могла мне помочь? – Патрик вырвал меня из моих грустных размышлений.
– Конечно, Патрик. Что случилось? – Сосредоточив внимание на своем коллеге и его клиенте, я постаралась абстрагироваться от своих проблем.
– Месье Леви ищет одну редкую книгу «Гипнэротома́хия Полифи́ла». А именно ее первое издание 1499 года. – Патрик смотрел на меня так внимательно, как будто я была всемирным справочником. – В нашей базе ее нет, и, если честно я не слышал об этой книге.
Я понимающе кивнула.
– Книга действительно очень редкая, так как неизвестен автор данного творения. Но я думаю я смогу привести вам эту книгу в течение следующей недели.
– Не может быть? – Глаза клиента Патрика Месье Леви человека средних лет загорелись как у маленького ребенка. – Мадмуазель, вы не шутите? Я ищу эту книгу уже несколько лет по всей Европе и уже отчаялся ее найти. Я зашел в ваш магазин совершенно случайно и тут такая удача.
– Все может быть. – Я искренне улыбнулась месье и, записав его телефон, вместе с Патриком попрощалась с клиентом.
– Где ты возьмешь эту книгу Мелиса? Напечатаешь за выходные? Ты хоть представляешь, сколько она может стоить?
– Представляю. – Равнодушно ответила я. – Так уж вышло, что с сегодняшнего дня я обладательница этой книги, которая была в коллекции моего дяди.
– Ты серьезно? – Патрик вытаращил на меня глаза. – Мы сможем их все продать?
– Конечно. Только я не представляю, что будет потом. Где мы сможем искать книги для магазина? – Я посмотрела на друга с мольбой в глазах.
– Не бойся, Мелиса. Что-нибудь придумаем. – Патрик нежно улыбнулся и направился обедать в кафе через дорогу.
Я же еще долго была в своих размышлениях, пока не пришла Кристин. Подруга, видя мой несчастный вид, не стала ничего расспрашивать.
– Отправляйся домой Мелиса и выспись, как следует, а вечером сходим куда-нибудь выпьем. – Подруга погладила меня по плечу.
– Возможно, я так и сделаю. – Я поджала губы и, забрав документы, направилась в подсобку, освободив для подруги прилавок.
Пока я добиралась до дома, крепко прижимая к себе бумаги, на меня нахлынуло чувство тревоги, а кулон на моей груди вновь завибрировал. Да что с ним не так? Откуда его дядя достал? Случайно не поэтому прошлая хозяйка от него отказалась? Может быть, кулон довел ее до нервного срыва, и она сдала его в ломбард?
Усмехнувшись своим глупым мыслям, я перешагнула порог своей квартиры, которая меня встретила тишиной и чистотой. И лишь оказавшись дома, кулон успокоился. Переодевшись в домашние шорты и майку, и разогрев в микроволновке приготовленный еще позавчера ужин, я уселась за кухонным столом. Сделав глоток чистой воды, я открыла первый документ из тех, что мне вручила мадам Лукас.
В нем не было ничего необычного. Простой документ о передаче прав собственности магазина. Вторым документом была подробная опись дядиной библиотеки. Прочитав первый лист, я перевернула страницу и увидела затесавшийся между листами белый конверт. Осторожно выудив, я перевернула его и увидела, что на обратной стороне он был заклеен гербовой печатью. На красном застывшем воске отпечаталась большая буква «М» украшенная розами.
Странно. Не припомню, чтобы дядя хоть когда-нибудь так заклеивал свои письма. Хотя судя по состоянию воска, да и самого конверта это письмо совсем новое. Вероятно, дядя Жак написал его тогда же, когда составил завещание.
Осторожно сломав красивую пломбу, я открыла конверт и выудила оттуда сложенный вдвое белоснежный лист, развернув который я увидела дядин почерк.
«Моя драгоценная Мелроуз. Моя девочка.
Как я рад, что ты сейчас читаешь это письмо и в тоже время мне очень жаль. Потому что если ты его читаешь, значит, я позволил себя провести и мой план провалился. И значит, меня уже нет в живых.
Не плачь из-за меня моя Мелроуз. Я любил тебя сильнее всех на свете и все бы оставил тебе моя девочка, чтобы ты не знала в жизни трудностей. Но раз это письмо у тебя, значит, они не позволили. Значит, я не справился.
Прости меня Мелроуз. Прости за то, что не оправдал твоих надежд и твоего мнения обо мне. Я всегда буду присматривать за тобой. Твой дядя Жак Меро».
3 июня 2009г.
Я дочитала это письмо, и у меня тут же пропал аппетит, а по коже побежали мурашки, глядя на дату. Дядя написал это письмо год назад. Но зачем? Ответа на его действия оно мне точно не дало. Только еще больше запутало.
Может, дядя Жак был не в себе или плохо себя чувствовал? Может он был смертельно болен, а сердечный приступ лишь официальная версия? Размышляя над этим, я понимала, что это пустые домыслы. Ведь я видела дядю несколько дней назад, и он выглядел совершенно здоровым, и в своем уме. Видимо я действительно чего-то не понимаю.
Из моих спутанных мыслей меня вырвал звонок мобильного. Это звонила Кристин. Подруга поинтересовалась моим самочувствием и позвала в бар через пару кварталов от моего дома. Долго уговаривать меня не пришлось. Потому что мне просто необходимо было выпить.
С Кристин мы встретились уже у входа в бар. Подруга была при полном параде, надев на себя вызывающее короткое красное платье, которое весьма удачно подчеркивало ее прелести и черную кожаную куртку. Я же придерживалась траура и нацепила черные джинсы, черную майку и черную джинсовку.
В половине девятого в баре уже было полно народу, но нам удалось занять свободные места у барной стойки. Кристин заказала бутылку Шардоне девяносто пятого года и сырную тарелку.
– Если нужно поплакаться или выговориться, Мелиса не стесняйся. – С ходу выдала подруга. – Сегодня я вся твоя.
– Как раз именного этого я и не хочу. – Хмыкнула я. – Лучше помоги мне отвлечься и не думать о завтрашнем дне.
– Тогда нам одной бутылки будет мало. – Кристин широко улыбнулась и махнула рукой, подзывая к себе бармена.
* * *
В тот вечер Кристин удалось очень хорошо отвлечь меня. И утром в субботу я проснулась с жутким похмельем, которого еще никогда не испытывала. И впервые за все время владения магазином я позволила себе опоздать почти на час. По дороге я заскочила в супермаркет и купила пару бутылок минеральной воды, ведь такое самочувствие может быть не только у меня.
Уже на подходе к магазину я заметила что-то странное. А именно припаркованный фургон, из которого выгружали какие-то коробки и заносили внутрь. Перепугавшись, что у меня могут конфисковать мой магазин я тут же перешла на бег и ломанулась к входу. Но в дверях я натолкнулась на мужчину, выходящего на улицу.
– Аккуратнее мадмуазель. – Спокойно ответил он, отходя в сторону. – Книг хватит на всех.
Я не поняла его шутки и тут же устремилась в магазин. Но оказавшись внутри, мой страх сменился непониманием. Слева от входной двери от пола до потолка стояло почти три десятка коробок.
– Что все это значит? – Громко выпалила я, совершенно не понимая, что происходит.
– О, Мелиса ты как раз вовремя. – Сказал появившийся из глубины магазина Патрик. – Их только что доставили. Грузчики внесли последние коробки. А это видимо тебе. – Он искренне улыбнулся и протянул мне транспортную накладную и небольшой запечатанный конверт.
Как оказалось в накладной значились тридцать коробок с пятьюстами книгами внутри.
– Что?! – Я еще больше растерялась и тут же вскрыла конверт, внутри которого ровным почерком было письмо от Лианы, написанное красной ручкой. Она в своем репертуаре!
«Мелиса! Все книги, что завещал тебе Жак уже сегодня будут доставлены в твой магазин. Доставку так и быть я оплатила сама, что бы тебе лишний раз не тратиться. Надеюсь, наши жизненные пути больше никогда не пересекутся».
– Вот гадина. – Раздался у меня над головой голос Патрика. Вероятно, он прочел эту записку вместе со мной.
– Это ты верно подметил. По-другому эту женщину и не назовешь. – Я убрала ее писанину обратно в конверт и кинула в урну. – Свою неприязнь она даже не потрудилась скрывать.
– Забудь про нее Мелиса. Давай лучше займемся книгами. Мне не терпится посмотреть на коллекцию твоего дяди. – Патрик потер в предвкушении руки.
Через пятнадцать минут мы уже занялись разборкой коробок, к тому моменту как раз пришла Кристин. Подруга чувствовала себя куда лучше, чем я, и быстро влилась в работу. До конца рабочего дня нам удалось разобрать только семь коробок, внести книги в электронный каталог и найти им место на полках.
Глава 2
В воскресенье мы продолжили разбирать дядино наследство. Не знаю, подействовали ли книги на меня или желание навести порядок в магазине, но я смогла по-настоящему отвлечься от своего траура.
«Гипнэротома́хия Полифи́ла» нашлась почти в предпоследней коробке. Это была большая и тяжелая книга в сером переплете, которая притаилась на самом дне коробки, закрытая четырьмя томами «Дон Кихота» 1780 года издания.
– Думаю, я могу связаться с мсье Леви. – Сказал Патрик, перенимая у меня из рук очень редкую книгу.
Мсье Леви примчался за своей книгой лишь в понедельник утром. Как оказалось, мсье решил, что мы его обманули, как и многие другие книготорговцы в Европе, и он успел вернуться в Швейцарию, но после звонка Патрика сел тут же в самолет и уже полчаса ожидал в машине под дверями моего магазина.
– Мадмуазель если бы вы только знали, как я был потрясен звонком вашего коллеги. – Мсье Леви придержал для меня дверь, позволяя войти первой. – Последнее пару лет я слышал один и тот же ответ от многих торговцев книг, что получу желаемый товар, но еще ни одному не удалось меня осчастливить по-настоящему.
– Надеюсь, ваши поиски окончены. – Ответила я, искренне улыбнувшись мужчине, и положила на прилавок нужную ему книгу.
– Madre Di Dio. E ' Lei.1 – Выдал мужчина на итальянском языке. Его глаза широко расширились, а руки задрожали, как только пальцы коснулись обложки. – Мадмуазель, не знаю, как вас благодарить. Надеюсь, вы принимаете чек?
Я ухмыльнулась и положительно кивнула.
Когда за швейцарцем закрылась дверь, чек с внушительной суммой я убрала в сумку, чтобы вечером обналичить и положить на счет, при этом выплатив хороший процент Патрику.
Казалось, жизнь возвращалась в более или менее привычное русло. Лишь не было обеденных встреч с дядей и моего ласкового прозвища Мелроуз, которым дядя меня всегда называл.
Но я очень сильно ошиблась. Потому что в четверг, в то самое обеденное время, которое я всегда проводила с дядей, а сегодня сводила дебет с кредитом, в мой магазин пожаловал курьер, который вручил мне очередной запечатанный желтый конверт. Внутри был какой-то странный ключ и какой-то договор. Когда я его прочла, то поняла, что это договор на аренду ячейки в банке мсье Эрнеста Дюбуа, который дядя Жак оформил пару лет назад.
Это было очень странно, а верхушкой этого странного айсберга было то, что отправителем этого конверта был указан сам дядя Жак. Курьер же сказал, что посылка попала к ним две недели назад с просьбой доставить в определенный день и час, а именно сегодня 17 июня.
Сказать, что я была в шоке, значит, ничего не сказать. Творилось, что-то непонятное, а зачинщиком всего был мой покойный дядя. Но это было только начало. Ровно через час, после ухода курьера в мой магазин пожаловал мужчина.
Он был одет в серый дорогой костюм с белой сорочкой и черным галстуком. На голове у него была под стать его костюму шляпа с полями и черной летной вокруг. У него была оливковая кожа, что выдавала в нем выходца из стран Южной Европы, густая черная борода, которую он отращивал не менее трех месяцев, темно-карие глаза и слишком густые черные брови.
– Добрый день мсье. Чем мы можем вам помочь? – Патрик первый обратился к мужчине, который еще даже не успел толком оглядеться. Но, похоже, книги его не интересовали.
– Buon giorno. Sto cercando la signorina Mero.2 – Ответил он на итальянском.
– Buon giorno. Sono io.3 – Тут же ответила я и сразу же подумала про швейцарского клиента, который мог порекомендовать нас своим друзьям.
– Отлично. Вы-то мне и нужны. – Мужчина быстро перешел на французский с заметным акцентом. – Я должен был убедиться, что попал в нужную лавку.
– Так вы что, проверяли меня на знание языка? – Я подняла одну бровь и скептически посмотрела на мужчину. – Что это за шуточки?
– Ни каких шуток. Меня зовут Виктор Оливетти. Меня прислал к вам мой наниматель, на которого, кстати, работал ваш дядя Жак Меро, который почему-то перестал выходить на связь. – Мужчина очень внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь что-то прочитать в моих глазах. Но от одного упоминания о дяде мое сердце больно кольнуло.
– Мой дядя умер в прошлую среду. – Ответила я, проглотив комок в горле. – Больше он никому ничего не должен.
– Ошибаетесь синьорина. Согласно контракту, который подписал сеньор Меро в случае его безвременной кончины, все его обязательства перед моим нанимателем перекладываются на единокровного родственника, а именно вас синьорина.
– Простите, что? По-моему вы не в своем уме. Я не собираюсь выплачивать дядины долги. Для этого есть его законная супруга, а так же бизнес партнеры. – От такой наглости я пришла в бешенство.
– О, дело вовсе не в финансовой задолженности перед банком или государством синьорина Меро. – Мсье Оливетти залез во внутренний карман пиджака и, выудив оттуда конверт, протянул мне. Что-то за последние дни я много конвертов получаю. – Предлагаю вам прочесть и убедиться лично в серьезности вашего положения.
Все еще пребывая во взвинченном состоянии, я выхватила очередной для себя конверт и, вытянув оттуда сложенный лист, принялась усердно читать написанное.
Как только я прочла последнее слово волосы у меня на загривке встали дыбом.
– Думаю, теперь вы понимаете всю серьезность положения дел синьорина? – Спросил мсье Оливетти, иронично улыбаясь.
– Кажется да. – Еле выговорила я. – Только кто он такой ваш наниматель?
– Сеньор Роберто Фабино очень серьезный человек в определенных кругах и не любит, когда о нем говорят за его спиной. Поэтому прошу вас синьорина незамедлительно проехать со мной. – Мсье Оливетти жестом дворецкого указал правой рукой на дверь, после чего не прощаясь, покинул магазин.
– Это что сейчас такое было? – Спросил Патрик, придя в себя. – Что еще произошло?
– Да так. – Из меня вырвался нервный смешок. – Очередная куча проблем свалилась на мою голову. – Я протянула Патрику только что прочтенный лист и, подхватив свою сумку, покинула магазин. На улице меня поджидал черный, затонированый в глушь Мерседес, за рулем которого уже сидел мсье Оливетти. Я уселась рядом с ним на пассажирское сиденье и пристегнула ремень безопасности. Но от меня не ускользнуло, как меня осмотрел мужчина.
– Перед тем как мы поедем в офис сеньора Фабино вам синьорина необходимо переодеться. – Сказал мужчина, заводя машину.
– Простите? А что не так с моей одеждой? Обычные черные джинсы и черная футболка по случаю траура. – Ответила возмущено фыркнув.
– Я понимаю. Но сеньор Фабино не терпит, когда женщина предстает перед ним не в платье или же деловом костюме. Поскольку это будет ваш первый разговор, вам синьорина лучше переодеться.
Я возмущенно закатила глаза, но назвала мсье Оливетти свой домашний адрес.
В своем шкафу я рылась не меньше получаса, чтобы найти подходящий наряд. В итоге надела черные классические брюки и синюю блузку. На ноги пришлось обуть черные туфли на низком каблуке с аккуратным круглым носом. Свое русые волосы я тщательно расчесала и рассыпала по плечам. Перекинув сумку через плечо, я вернулась в машину мсье Оливетти, который вновь окинув меня взглядом, положительно кивнул.
Офис мсье Фабино располагался в самом центре Дефанса. Видимо, денег у него не меряно, раз он может позволить себе целый небоскреб, да еще назвать здание в свою честь «Фабино Корпорэйшн». В этой части квартала я была всего несколько раз и совершенно не помнила этого здания. Такое чувство, что оно выросло за одну ночь, словно гриб после дождя.
Остановив машину, мсье Оливетти, как ни странно, помог выбраться мне. После чего сопроводил в вестибюль, где перекинулся парой фраз с охраной на посту. Но это были скорее вопросы на общую тему, не имеющие ни какого отношения к моему визиту сюда. Когда же мы ожидали лифт, который спускался с двадцать пятого этажа, на телефон мсье Оливетти пришло сообщение, которое он оставил без ответа. Подниматься нам тоже пришлось на двадцать пятый этаж. Все это время мой спутник хранил молчание, да и я не решалась ни о чем спросить.
Когда же мы оказались в холле нужного нам этажа мсье Оливетти первым нарушил молчание.
– Сеньор Фабино сейчас немного занят. Он непременно примет вас, как только освободится. А чтобы вы не томились в ожидании, он предлагает вам посетить лекцию, которую читают в конференц-зале. – Мсье Оливетти вновь жестом дворецкого указал мне на две большие глухие двери светло-серого цвета. – Сеньор Фабино надеется, что вы найдете ее весьма увлекательной.
Я скептически приподняла одну бровь, но все же прошла к дверям. Постаравшись как можно бесшумно открыть их, я оказалась в большом просторном зале с множеством явно дорогих кресел. Пол в помещении был не ровный, а в семь ступенек и само помещение напоминало скорее трибуны института, только за отсутствием столов. Большие окна были закрыты плотными жалюзи. А в самом низу за индивидуальной трибуной стоял высокий мужчина крупного телосложения с уже наполовину поседевшими волосами, зачесанными назад. Черты его лица были так же очень крупными и вызывали странные чувства беспокойства. Да и его лекция была весьма странной.