bannerbanner
logo
Войти
Скачать книгу Цвет греха. ЧёрныйТекст
Добавить В библиотеку

Цвет греха. Чёрный

Язык: Русский
Тип: Текст
Год издания: 2024

Полная версия

– Одна ты туда точно не пойдёшь, – комментирует собственные действия.

Закатила бы глаза на такое самоуправство, но слишком грустно становится от одной только мысли о том, что будет дальше.

Я же не совсем уволиться собиралась!

Отпуск небольшой попросить…

Ровно до своего совершеннолетия.

Уж потом-то идущий рядом точно не сможет мне указывать!

Как и вообще кто-либо.

– Если думаешь, что я опять куда-нибудь… – предпринимаю новую попытку по собственному спасению.

– Я так не думаю, Асия, – перебивает меня мужчина.

Не верю.

Иначе для чего он тут няньку изображает?

Хотя какая из него нянька, скорее надзиратель!

– Тогда зачем ты со мной идёшь? – снова останавливаюсь и спрашиваю напрямую, сложив руки на груди.

Смотрю на него, всем своим видом выражая категоричность.

Помогает это… да никак!

И даже хуже:

– Очень интересно стало, что там за «незабываемый» господин у тебя такой, к которому ты так старательно рвёшься посреди ночи, – выдаёт с надменной ухмылкой мой опекун, тоже сложив руки на груди, отзеркалив мою позу.

И почему мои же слова, сказанные ему совсем недавно, но теперь произнесённые из его уст, звучат настолько двусмысленно?

А ещё пронизаны непонятной мрачной эмоцией.

Чем именно, сколько ни гадаю, понять не удаётся. Да и времени на это особо нет. Играть в гляделки с последующей молчанкой Адему Эмирхану быстро надоедает. Во второй раз за этот вечер он самым бесцеремонным образом подхватывает меня за руку, после чего тянет за собой.

– Вот и пойдём посмотрим, – скорее сам себе говорит, нежели ко мне обращается.

Да и что сказать ему в ответ?

Если так сильно хочет, пусть смотрит!

Ну а то, что будет потом…

Стараюсь не представлять!

В конце концов, спустя две минуты и так всё становится реальностью.

Уличное кафе у самой кромки береговой линии – заведение без всяких излишеств, для тех, кто ценит старые традиции столицы трёх империй и десятков культур, а также красоту открывающегося вида на морской простор. Шум плещущихся волн лично меня всегда успокаивал. Может быть, именно поэтому, несмотря на школьные будни и все сопутствующие трудности, каждый вечер я охотно спешу сюда, хотя по окончании смены едва нахожу в себе силы банально пошевелиться, до такой степени устаю.

Вот и сейчас тут, как всегда в такое время, полно гостей, а единственный, кто сегодня на смене, носится с подносом между столиков, раздавая заказы, желая приятного аппетита. Не сразу замечает моё появление, но, как только наши пути всё же пересекаются, с облегчением выдыхает, не забыв одарить укоризненным взглядом за опоздание. И даже рот открывает, чтобы обозначить всё то, что он думает о такой моей безалаберности:

– Ещё немного, – ворчит с выразительно обвиняющим взглядом Эфе, – и я бы тебя, Асия… – не договаривает, застывает с приоткрытым ртом в полнейшем ступоре.

Если по дороге сюда меня тащил за руку сам опекун, то теперь я оказываюсь впереди него, а он за моей спиной, чтобы мы могли свободно уместиться между рядами расставленных столов и стульев, при этом не помешали никому из расположившихся там клиентов кафе. Как следствие, наши всё ещё сцепленные ладони, правда, далеко в не самом удобном положении, если и бросаются в глаза, то не сразу. Стоящий передо мной парень, заметивший столь красноречивый жест, из состояния шока так и не выходит даже спустя несколько секунд затянувшегося молчания. Спасибо, вытаращив на нас обоих глаза, не выдаёт какую-нибудь нелепость.

– Добрый вечер, Эфе, – здороваюсь первым делом. – Господин Якуп на кухне? – интересуюсь следом.

В ответе не особо нуждаюсь. И без того известно. Но надо же что-то сказать, чтобы прервать эту неловкую паузу.

Эфе не сразу, но кивает. И с нашего пути отодвигается. Наконец отходит от шока, провожает нас настороженным взглядом, задумчиво поджав губы, позабыв о том, что у него полно клиентов, которые его давно ждут. Стараюсь не зацикливаться на его реакции. Смысл? Он мне никто. А бывший муж матери всё равно мою ладонь так и не отпускает, наоборот, сжимает крепче.

Тем более что дальше я не только Эфе, я вообще абсолютно всё произошедшее за весь день из головы выбрасываю.

Ещё бы не выбросить!

За новыми впечатлениями.

Стоит переступить порог кухни, среди которой разносится вкуснейший ароматный дымок бараньего кебаба, малодушно вдохнуть его поглубже, опрометчиво отвлекаясь на тот факт, что мой желудок до сих про пустой, как…

– Это ты от него залетела, что ли? – сверлит меня возмущённым до глубины души взглядом господин Якуп.

Мужчина, которому слегка за шестьдесят, в белом фартуке и колпаке, обычно добродушный и улыбчивый, сейчас совсем не выглядит таковым, скорее грозовой тучей, обещающей возмездие карой с небес. Нет, я, конечно, понимала, что получу разнос за свою провинность с опозданием, но… не до такой же степени?!

– Нет, не от него! – с ужасом открещиваюсь от подобной перспективы и только потом понимаю, что формулировка не совсем правильная, да только поздно. – То есть… – собираюсь поправить саму себя, но такой возможности больше не остаётся.

– Ты беременна?!

– А от кого тогда?!

Сразу с двух сторон. Наравне с моим страдальческим стоном, затерявшимся за мужскими голосами. Им, разумеется, этого мало, требуется куда более вразумительный ответ.

– Асия! – требовательно и строго от моего шефа.

– Асия, – тихо, но твёрдо, как скала, от опекуна.

А я…

Не хочу я отвечать им на этот вопрос!

Так неудобно становится…

Да и разве обязана?

Не обязана.

Но они ж тогда сами за меня всё додумают!

Известное дело, в самом незавидном свете, как показывает практика…

– Не беременна я! – восклицаю не менее возмущённо, чем прежде сам господин Якуп.

Тот мне явно не верит. Подозрительно прищуривается, придирчиво разглядывая то меня, то того, с кем я сюда пришла.

– Не беременна, – подтверждаю. – Если только из форточки надуло, – ворчу, наконец освобождаясь от чужой хватки.

Ещё секунда, другая…

Выдыхают с облегчением все.

– Но замуж за него ты всё равно собираешься? – так и не перестаёт подозрительно щуриться работодатель.

Вот тут я улыбаюсь. Нагло. Без малейшего зазрения совести. И на новый упрёк в глазах бывшего мужа моей матери не обращаю никакого внимания. Слишком уж забавно он выглядит, пребывающий в очередном шоке, будто теперь не я беременна, а он.

А вот нечего было за мной увязываться, тогда бы и страдать сейчас не пришлось!

– Я этого ему не говорила, он сам так решил, – обозначаю для опекуна на всякий случай, приподнимая ладони в примирительном жесте.

А то мало ли…

Вдруг злопамятный?

Господин Якуп тем временем новые выводы тоже делает.

– Девочка, а когда ты кушала в последний раз? – подозрительно ласково и елейно протягивает работодатель.

Так и не перестаёт сверлить недобрым взглядом пришедшего со мной, пока на скорую руку кидает в тарелку часть бараньего кебаба, прибавив к нему овощи и порезанную пополам булку – всё, как я обожаю.

– Давно, – отвечает за меня опекун.

Где-то здесь между этими двоими вдруг образовывается непонятная и очень подозрительная мужская солидарность.

Выпроводить они меня собрались, в общем!

– Тогда возьми это, – всучивает мне тарелку с кебабом, – и пойди покушай. За какой-нибудь из столиков, – заботливо предлагает господин Якуп.

Судя по тому, что никаких возражений со стороны третьего участника нашего междусобойчика не следует, он тоже не против, а очень даже за, чтоб я отсюда свалила, их двоих наедине оставила.

Ну и ладно!

Ну и пойду…

– Адем. Эмирхан, – слышу уже на границе порога от бывшего мужа моей матери. – Её отчим.

Мне бы продолжить идти своей дорогой, пусть они дальше знакомятся и всё такое, но…

– Опекун! – поправляю, прежде чем закрыть за собой дверь кухни. – Временный! – вношу немаловажным уточнением.

И да, ухожу. Ни разу не оборачиваюсь, но так и чувствую, каким недовольным может быть провожающий меня взгляд.

А кебаб, как и всегда, вкуснейший!

Я его успеваю неторопливо тщательно прожевать, пока двое мужчин, оставленных мной, непонятно о чём долго общаются. Явно же кости мне перемывают. При мысли о последнем начинаю нервничать ещё больше. А чем больше я нервничаю, тем больше кушать, между прочим, хочется. Настолько, что решаюсь попросить у Эфе ещё один кебаб. Правда, дожевать его я всё-таки не успеваю. На столике передо мной появляется стакан апельсинового сока. На стук стеклянного донышка о деревянную столешницу я и отвлекаюсь, осознавая, что бывший муж моей матери вернулся и усаживается напротив. По непроницаемому выражению лица так сразу и не разобрать, о чём они разговаривали.

– И? – интересуюсь напрямую. – О чём вы разговаривали?

На губах мужчины расцветает добродушная усмешка.

– Уж точно не о твоей беременности и будущем замужестве, – отзывается он.

Спокойнее от этого не становится ни на секундочку.

– И о чём же тогда? – не сдаюсь.

А он не спешит делиться подробностями. Не только стакан сока для меня приносит с собой. Неспешно раскрывает ещё одну прихваченную с собой коробочку, внутри которой вполне знакомый мне стритфуд из мидий, начинённых рисом и специями. Прежде сто раз видела, как готовит нечто подобное господин Якуп, да и сама подавала посетителям, но не задумывалась даже, насколько это может быть вкусно или же наоборот. Но теперь, когда сидящий передо мной… он же не станет это есть? Вот здесь. На улице. Вот так. Весь такой в одежде, которая стоит наверняка как три таких кафе. Или пять. Ведь такие, как он, те, кто живёт в шикарных домах и ездит на столь бесстыдно дорогущих тачках, обычно… Станет. Ещё как. Пока мои глаза округляются сами собой, мужчина с видимым энтузиазмом поливает мидии лимонным соком, выдавливая его из прилагающихся к блюду тонко нарезанных долек, и не вспоминает про мой вопрос.

– И о чём же тогда вы разговаривали? – напоминаю.

И вот лучше бы не спрашивала!

– О том, что ты больше здесь не работаешь, – только и сообщает опекун, с аппетитом поглощая свою порцию мидий.

Что сказать…

Вполне закономерно.

Хотя менее обидно от этого не становится!

Вот и помалкиваю все последующие минуты, пока сидящий напротив заканчивает свою трапезу.

– Но, если тебе здесь так нравится, можем заезжать сюда иногда после твоей учёбы, – великодушно добавляет бывший муж моей матери, прежде чем оставить в качестве оплаты несколько купюр на столе, а затем подняться на ноги. – Здесь действительно вкусно, – улыбается с самым довольным видом, протянув мне ладонь в приглашающем жесте, ведь я сама не спешу вставать.

Обречённо вздыхаю. В самом деле поднимаюсь следом. Ловлю проносящегося мимо Эфе. Купюры со стола подбираю и отдаю ему.

– Вот так здесь принято расплачиваться, – ехидничаю в адрес своего надзирателя, то есть сопровождающего.

Он… опять снисходительно улыбается.

Вообще непонятно чем довольный!

– Уже уходите? – задерживается рядом с нами Эфе.

Больше не смотрит на моего временного опекуна как на Второе Пришествие. И, словно мало этого, замечаю, что господин Якуп тоже не находится на кухне. Облокотившись о перила ограждения, вытирает ещё влажные руки салфеткой и кивает нам в качестве прощания, стоит ему заметить направленный в его сторону взгляд. Совсем не кажется нервным или чем-то недовольным.

То есть Адем Эмирхан впрямь со всеми договорился…

То-то и довольный такой!

Опять его взяла…

А меня такая злость разбирает!

Тоже непонятно с какой стати…

Но об этом я подумаю потом.

Сейчас…

– Нам пора, Асия. Время позднее. А тебе ещё домашнее задание выполнить надо, – напоминает и об этом бывший муж моей матери.

Если честно, хочется взвыть в голос. А ещё как можно скорее броситься к господину Якупу в ноги, упасть перед ним на колени, вцепиться в него всеми пальцами, после чего банально молить не отдавать меня на растерзание этому… который вообще непонятно кто и только-только в моей жизни появился, а уже всё с ног на голову перевернул. Разумеется, ничего такого не делаю, тоже киваю в качестве прощания, а затем покорно принимаю приглашающий жест опекуна и иду за ним к машине, спустя полминутки тоже начиная улыбаться, но уже собственным мыслям.

Да уж, представляю, как бы это выглядело наяву, исполни я свой воображаемый порыв в реальности…

О том и думаю почти всю дорогу до особняка.

А ведь стоило бы совсем на другом сосредоточиться!

Например, на том, о чём с завидным постоянством начинаю подзабывать, хотя это вовсе не отменяет самого факта странности проявленной Адемом Эмирханом заботы и гиперопеки.

А может, дело вовсе и не в том, что я такая забывчивая?

Ведь столько возможностей представилось.

Спрашивай – не хочу!

А я…

Не хочу?

Хотя, скорее, не то что не хочу, но услышать, что сделала моя мать и за что мне, кажется, в этот раз наверняка придётся расплачиваться самой… немного страшно.

Глава 6

Асия

Все свои сомнения и душевные терзания я не решаюсь озвучить ещё долгое время. Пока собираюсь с силами и храбростью задеть столь деликатную и вместе с тем неудобную тему вслух, мы возвращаемся в особняк и даже на второй этаж поднимаемся, после чего мой новый опекун сообщает:

– Ты спишь здесь.

Дверь в комнату, на которую он указывает, открыта. Вся обстановка, которая здесь имеется, видна с порога, который я неохотно, но всё же переступаю. Широкая кровать, застеленная покрывалом цвета горького шоколада, две прикроватные тумбы по бокам и встроенный шкаф напротив – больше ничего, абсолютный минимализм, который радикально отличается от вычурной роскоши первого этажа. На секундочку даже обидно становится, что мне именно такая комната отведена. Но ментальный подзатыльник быстро помогает справиться со всеми возникшими возражениями.

– Хотя стол мог бы и поставить, – ворчу себе под нос, скидывая рюкзак на пол.

Там же располагаюсь сама. Домашнее задание, в конце концов, само себя не сделает. И раз уж стола, который значительно облегчил бы задачу, всё-таки нет, как нет и того, кто меня сюда привёл и мог бы это исправить, поскольку он сразу удалился в неизвестном направлении, то… как всегда, в общем, пользуемся тем, что есть, благодарим за то, что не на улице под проливным дождём, и не ноем. К тому же справляюсь довольно скоро, едва ли час проходит. А вот дальше случается ещё одна заминка. Подготовка ко сну вперемешку с неутихающими сомнениями и мыслями о том, насколько же неуютно и странно проводить ночь под чужой крышей, разбавляется моим стоном, полным досады. Воды в прилегающей к спальне ванной комнате нет. Совсем. Хотя на той же кухне, помнится, такой проблемы не было.

Не сразу, но решаюсь выйти в коридор.

– Адем… – не знаю, зачем зову мужчину.

Тем более что он не отзывается. А стоит прислушаться к тишине множества пустых комнат, как в конце коридора различаю шум работающей душевой.

Подача воды тут что, тоже избирательная?

Вдохнув поглубже, собираюсь выяснить это в самое ближайшее время. Хотя вспыхнувший энтузиазм быстро гаснет, стоит преодолеть это небольшое расстояние. Так и замираю перед самой дверью, представив себе незавидное ближайшее будущее, где я застряну под ней… зачем? Постучать? Идея тупейшая. Понятное же дело, что там занято. И не кем-нибудь, учитывая, что нас тут во всём доме всего двое. Дождаться, когда он выйдет? Тоже тупость. Можно подумать, мне настолько невтерпёж. Нет, уж лучше развернуться и… так и не разворачиваюсь. Аккурат в эту самую секунду тот, кто внутри, решает в самом деле выйти. Дверь как отворяется настежь, так и остаётся распахнутой, а мужчина замирает на пороге, прямо передо мной, в считанных дюймах. Похоже, я и сама подзабыла о том, что собиралась уйти отсюда. Да и как тут помнить, если разум целиком и полностью сосредотачивается на тех самых узорах, вбитых чернилами под кожу, что этим днём так стремилось додумать моё собственное воображение? Вот же они, не обременены ничем лишним, почти полностью открыты взору, рассматривай – не хочу. А я хочу. И смотрю. Взгляд сам собой будто намертво цепляется за широкие, перевитые жгутами мышц плечи, украшенные не просто узором, составляющим единую татуировку, но и незнакомыми мне символами, теряющимися среди римских цифр, рассредоточенных вдоль груди до самой линии литого пресса и даже ещё ниже, теряясь среди дорожки тёмных волос, а затем ещё ниже – под туго завёрнутым вокруг бёдер полотенцем… кроме которого на стоящем передо мной мужчине и нет ничего, оказывается. Капли воды, стекающие по загорелой коже, едва ли сойдут за таковое, верно?

А значит…

Какого чёрта я всё ещё тут стою?

Забыв даже о том, что стоит дышать.

Ноги будто в бетон замуровало, не сдвинуться. Едва нахожу в себе силы хотя бы взглянуть ему в лицо.

И лучше бы я этого не делала!

Пропала…

В чёрном омуте. Вот так просто. Всего за мгновение. Будто в бездну рухнула. Разбилась. Вдребезги. Удивительно, как ещё осталась жива.

А он…

– Асия, – произносит.

Определённо, собирается сказать что-то ещё. Но не говорит. По крайней мере, не сразу. Почему? Не знаю. Да и неважно. Вся моя суть сосредоточена на совершенно ином. Слишком коварно звучит его низкий, чуть хриплый голос. Нет, не в самой интонации. В том, как глубоко пробирается в мою голову. Сковывает крепче прежнего. Утягивает в пропасть намного глубже. Я всё ещё падаю в несуществующую бездну и никак не достигаю дна.

– М-м? – мычу, не в состоянии выдавить из себя хоть что-нибудь вразумительное.

Немного позже я обязательно буду проклинать и распинать себя за всю эту нелепицу. Сейчас даже на это не хватает ни выдержки, ни сил.

А стоило бы искать лучше!

Хотя бы потому, что…

– Если ты меня не выпустишь, то придётся мне душ ещё раз принять. Вместе с тобой, – произносит опекун.

И даже тогда до меня не сразу доходит.

– Вместе со мной? – переспрашиваю.

И что значит, ещё раз?

Тем более со мной…

Зачем он это вообще говорит?

Ещё и с такой отчётливой насмешкой?

Ответ на самом деле простой. И если я бы перестала столь бестолково пялиться на его татуировки, то сразу догадалась бы. Хотя лучше поздно, чем никогда.

Как ведро холодной воды мне на голову!

Отрезвляет. Помогает вернуться в реальность. Туда, где существуют не только мои непонятные мироощущения, но и полуобнажённый опекун.

Неприлично и всё ещё полуобнажённый, между прочим!

– Ну да, конечно, – кривлюсь, отступая на шаг назад и в сторону. – Очень смешно.

Честно, стараюсь на него вообще больше не смотреть. От греха подальше, так сказать. И для собственного здравия. После того как он шагает вперёд и дальше по коридору, с места не двигаюсь ни на дюйм. Крепко зажмуриваюсь, потом считаю про себя до пяти, вновь открываю глаза, только тогда переступаю порог ванной комнаты и захожу. Дверь захлопываю. На замок закрываю, проверив тот на надёжность аж три раза.

Становится легче…

Нисколько!

– Тоже мне, шутник, – ворчу, включая воду.

Да, исключительно ту же холодную. Слишком уж пылают мои щёки. Душ я принимала не столь давно и, как бы ни хотелось реально всю голову под ледяной напор засунуть, всё же воздерживаюсь. Ограничиваюсь тем, что умываю лицо. Некоторое время бездумно пялюсь на себя в зеркало. Взгляд натыкается на расчёску, и раз уж я собиралась на работу, а никак не жить в другом доме, без зазрения совести ею пользуюсь, потратив немало времени и усилий, чтобы распустить и привести в порядок свои непослушные локоны. Почти успокаиваюсь. Ровно до момента, пока не посещает мысль:

А если он не пошутил?

Опять напрягаюсь. Довольно надолго. Так надолго, что по истечении получаса фактически заставляю себя выйти обратно, хотя совершенно не хочется, скорее хочется запереться там насовсем. Почти бегом несусь в спальню, опасаясь вновь столкнуться где-нибудь с мужчиной в самый неподходящий момент.

Ох, если бы только в этом была вся соль подставы!

Ведь стоит оказаться в комнате, так же расторопно затворить за собой дверь, прижавшись к ней спиной, чтоб немного отдышаться, и становится понятно, что нигде прежде с ним столкнуться я физически не могла бы при любом раскладе. Он же… здесь. Спасибо, не в полотенце. То пропало в неизвестном направлении. А Адем Эмирхан… Босой. В домашних штанах. И самой обычной белой футболке, которую как раз в этот момент на себя надевает. Если мозговая активность мне окончательно не отказывает, предварительно вытащив ту из шкафа. По крайней мере, именно его мужчина закрывает с самым невозмутимым видом, пока я пытаюсь снова перезагрузить и включить свой мозг. Ибо соображается мне опять очень туго.

И всё же:

– Ты что здесь делаешь? – озвучиваю.

Выходит довольно нервно, за что отвешиваю себе очередной ментальный подзатыльник. И очень стараюсь не делать поспешных выводов, которые, один другого хуже, так и напрашиваются. Особенно относительно того, где моя мать ему что-то должна, а мне теперь расплачиваться.

– Собираюсь спать, – рушит все мои жалкие надежды на лучшее опекун.

– Здесь? – уточняю, не рискнув развернуться к нему спиной, но заведя руку назад, чтоб нащупать затвор, который я так опрометчиво защёлкнула при возвращении из коридора. – Что, другой спальни не нашлось?

Ответ я получаю не сразу. Затвор, как назло, совершенно не поддаётся, что нервирует больше прежнего. И особенно сильно, когда мои жалкие попытки заполучить освобождение оказываются замечены, а опекун сокращает расстояние между нами, уложив ладонь чуть выше моей головы, прямо на дверь, тем самым не оставив мне ни шанса.

– Это и есть моя спальня. Не твоя.

И как это понимать?

Как-как…

– Разве не ты сам сказал, что я буду спать здесь?

Он снова не спешит с ответом. Склоняется настолько опасно близко, что у меня дыхание враз перехватывает, а я сама вжимаюсь спиной в дверь. Сердце пропускает удар. И тут же начинает колотиться как бешеное, стоит почувствовать скользящее прикосновение его ладони к моей талии. Сперва к ней, затем и к руке, которой я до сих пор безуспешно пытаюсь нащупать затвор.

– Верно. Будешь.

Ещё немного, и моё сердце вовсе остановится!

Щелчок…

Замка.

Именно к нему, как оказывается, тянется бывший муж моей матери, пока я до судорог в пальцах цепляюсь за дверную ручку, раз уж ничего другого не получается. Но не случается ничего из того, что успевает напредставлять моё шальное воображение за эти невыносимые секунды. Едва затвор открыт, как он отстраняется, разворачивается к кровати. И кажется, собирается в самом деле спать.

Дыши, Асия…

Дыши!

Глубже…

Говорят, иначе не жить.

Хотя, если учесть частоту моих микроинсультов в присутствии этого мужчины, сомневаюсь, что это надолго поможет. А значит, пора бы уже перестать страдать…

Чем попало!

И выяснить, наконец, то, что так засело в моей голове и никак не отпускает. Быть может, тогда полегчает.

Или нет?

Всё-таки довольно проблематично набраться смелости, чтобы озвучить нечто подобное вслух.

А когда всё же решаюсь:

– Что это значит? – цепляюсь за его слова, в несколько шагов сокращая разделяющее нас расстояние. – Зачем ты вообще меня сюда притащил? – перехожу к насущному, возникнув прямо перед ним. – Только не рассказывай снова, что тебе нужна домработница. – И привожу весомый довод: – Нанять даже двух служащих, которые будут тут убирать и готовить, и то дешевле тебе обойдётся, чем тягаться с семейством Дикмен, – выпаливаю на одном дыхании.

И снова замираю, отсчитывая удары своего бьющегося, словно в последний раз, сердца, наблюдая, как на чужих губах расцветает снисходительно-небрежная ухмылка. Не только она – моя пытка. Ещё одна пауза. Его шаг, и моё отступление. На два шага. Они становятся ничем за ещё один – последующий, принадлежащий ему. За моей спиной прикроватная тумба, и всё, что мне остаётся, – это чуть податься назад, прогнувшись в спине. А ещё пожалеть о том, что вот так, напрямую, спрашиваю.

Если бы не спросила, быть может, удалось бы прожить в относительном спокойствии ещё одну ночь?

Ведь совсем не кажется больше, что будущий ответ – то, что привнесёт спокойствие в мою душу. Скорее наоборот. Так и выходит.

– Твоя мать забрала у меня кое-что. Кое-что очень ценное. И я намерен это вернуть. До тех пор ты будешь жить со мной. Под одной крышей. Здесь, – вкрадчиво проговаривает мужчина. – Будешь следовать моим правилам. Делать, что я говорю. И не будешь создавать проблем. Нам обоим. Сбегать от меня тоже не станешь. Всё равно найду. А когда найду… – не договаривает.

Я сама перебиваю его:

– Спать я тоже буду здесь? Вместе с тобой?

Кто-нибудь, заткните меня, пожалуйста!

А ещё отмотайте время вспять…

Популярные книги
bannerbanner